Коллектив авторов - Дворянство, власть и общество в провинциальной России XVIII века

Наши были весьма рады, что мы благополучно возвратились {1420} .

Приводимая мною далее в качестве введения некоторая типология должна прояснить, кто, когда, как и куда ездил.

Государственная служба, военная или гражданская, вела за собою частую перемену мест. Дворяне-мужчины имели значительный опыт перемещений. У женщин эта обусловленная службой практика отсутствовала. Однако, разумеется, повсеместно было принято, что гражданские чиновники, а иногда и военнослужащие возили за собой свои семьи {1421} . Кроме того, женщины уезжали по личным делам — сопровождая своих мужей, путешествуя с семьей или с ближайшими родственниками {1422} . Посещения больных, поездки в церковь, по монастырям и на ярмарки или времяпрепровождение в обществе родственников были основными видами частных поездок. Детей в основном брали с собой в поездки, дома оставляли только самых маленьких {1423} .

Путешествовали дворяне на лошадях: в тройках, кибитках или каретах, зимой — на санях. Ради большего удобства женщины предпочитали комфортабельные кареты, если они имелись в распоряжении. Среднестатистическая скорость в пути была около 5 км/ч {1424} . Курьеры на быстрых почтовых лошадях могли проехать в день до 125 км {1425} . Самыми подходящими для длительных путешествий сезонами были лето или зима, самым опасным периодом — время таяния снега, когда дороги становились непроходимыми, а реки нельзя было пересечь. Возможность путешествовать не на своих экипажах, а на быстрых почтовых появилась в 1770-е годы, но была ограничена несколькими направлениями {1426} . В экстренных случаях, когда нужно было двигаться очень быстро, использовали ямщиков. Например, когда приближался срок родин у жены Михаила Петровича Загряжского, супруги пересели на более быстрых лошадей, чтобы успеть добраться до Москвы {1427} . Такие путешествия были достаточно дороги. Поэтому основная масса дворян предпочитала путешествовать на своих лошадях и в своих экипажах. Тем не менее поездки стоили немало. Кареты, как отмечал тульский помещик Андрей Тимофеевич Болотов, в 1760–1770-е годы были редким товаром {1428} . В пути они часто ломались, требуя ремонта, кроме того, не хватало лошадей. Конокрадство было широко распространенным явлением {1429} .

На сложности с дальними поездками указывает тот факт, что для доставки дворян на выборы в город подавались фургоны [236]. В Москве и Санкт-Петербурге средства передвижения вызывали, напротив, иные проблемы. В 1775 году был опубликован императорский манифест «для прекращения излишества в экипажах», регулировавший отделку экипажей. Поводом к его изданию стал тот факт, что «дворянские домы […] в немалом же числе отягочены неоплатными долгами» {1430} . [237]Нарушения сложившейся в том числе и для экипажей Табели о рангах были неизбежны. Поездка помещицы Прасковьи Александровны Апухтиной и ее племянника по Брянску «в екипаже классу ея не принадлежащих» стала причиной для доноса, написанного местным городничим в 1799 году {1431} . Даже те представители недворянских слоев, кто мог позволить себе собственный транспорт, стремились с его помощью продемонстрировать более высокий статус, чем они имели в действительности. Это могло приводить даже к вмешательству властей. Указ 1775 года запрещает лицам недворянского звания иметь «позолоченные или посеребренные кареты» {1432} .

Между двумя столичными губерниями и остальными регионами России существовала огромная разница в состоянии дорог. Если в XVIII веке в устройство великолепной трассы Петербург — Москва было вложено так много ресурсов {1433} , то еще в XIX веке в 22 губерниях вообще не было шоссейных дорог {1434} . В регионах дороги связывали между собой уездные города или вели к ярмаркам или речным пристаням — важным пунктам на транспортных путях {1435} . Об улучшении инфраструктуры в провинциях и связи с крупными путями сообщения может идти речь начиная с последней трети XVIII века {1436} . Губернаторы прикладывали много усилий к тому, чтобы заявленное в указе 1782 года совершенствование путей сообщения воплотить в реальность {1437} . Улучшению дорог способствовало и усадебное строительство. Например, Захар Григорьевич Чернышев, губернатор смоленский, могилевский и полоцкий, повелел проложить на севере Московской губернии, у своей вотчины, прямолинейные дороги-аллеи {1438} .

Безопасности на дорогах угрожали банды разбойников. А.Т. Болотов, если ему предстояло ехать по считавшейся опасной дороге, брал с собою в дорогу больше слуг, чем обычно, причем вооруженных {1439} . Дорожные разбойники (так называемые «подлеты») были грозой, например, для Елецкого уезда, да и для всего Орловского края [238]. Некоторые путешественники, как, например, орловская помещица Надежда Алексеевна Манцева, опасались «нападения в дороге» со стороны враждебно настроенного соседа, с которым давно велась судебная тяжба {1440} . Поэтому описания поездок в XVIII веке часто заканчивались такой формулой: «Итак, благополучно кончился наш вояж» {1441} .

Гости наши севодни еще не поехали от нас {1442} .

Многие дворяне были в дороге, будь то поездка к родственникам или соседям, на ярмарку, в церковь или в монастырь, на смотр в Петербург или Москву, по другим служебным делам. Эта культурная практика не была специфически дворянской — ездили и купцы, и крестьяне, и духовенство. Типичным для дворян в этой практике был тот факт, что поездки составляли значительную часть их свободного времяпрепровождения, демонстрируя тем самым их сословный статус. Кроме того, существенная разница наблюдается в регулярности и частоте поездок. Дворяне зачастую преодолевали один и тут же путь, туда и обратно — к таким поездкам их принуждали распыленные земельные владения и постоянная купля-продажа собственности {1443} . Во второй половине XVIII века сезонная смена между городом и деревней становится обычным делом. Отчетливо видно это в высказывании, относящемся к 1765 году и принадлежащем одному старосте: «…жительство де оная помещица ево переезжая имеет — в Москве в своем доме и в Тульской своей вотчине» {1444} . Тот, кто мог себе позволить, стремился зимой убежать от сельской жизни и проводил холодное время года в Москве, Санкт-Петербурге или в ближайшем городе. Типичное описание сезонной смены места жительства находим в воспоминаниях Елизаветы Петровны Яньковой, записанных ее внуком: «По зимам мы живали в Москве, а весной по просухе уезжали в Боброво» {1445} . Насколько дорогостоящим и накладным был такой переезд, становившийся в то же время поводом «блеснуть» позолоченной каретой, показывает описание отъезда графа Василия Васильевича Головина (1696–1781) из усадьбы Деденово (Дмитровский уезд, Московская губерния):