Коллектив авторов - Дворянство, власть и общество в провинциальной России XVIII века

Поездки в столицу Страхов приравнивал к мотовству и разорению для помещичьего хозяйства. Экипажи были символами статуса и указывали на социальную иерархию внутри дворянского сословия. По экипажу можно было узнать, сколько душ было во владении помещика, или же он притворялся, что было. Большинство все же передвигалось в «движущихся домиках» {1510} , которые реально им не были по карману. При покупке экипажа главное внимание обращали не на устойчивость, а на модную и дорогостоящую отделку. За поездками в столицу и всеми «модами» и расточительством, по мнению Страхова, стояли женщины и подрастающая молодежь, стремившаяся в «большой свет» {1511} .

Пребывание в городах служило в первую очередь приготовлению к столичной жизни. Одежда и прически должны были создаваться по последней моде. Разного рода посещения в столице сами по себе были гораздо сильнее, чем в провинции, формализованы и следовали новым формам: «Начинайте сперва так называемые визиты» {1512} . О них следовало уведомить «билетом», а состояться они могли только в «положенные дни», определенные для каждого дома {1513} .

Приготовления к «визитам» занимали больше времени, чем само посещение. В главе IX «Хворание по моде» Страхов разоблачает мнимые болезни, с помощью которых можно было откладывать визиты. Болезнь выступала в роли отличительного знака дворянина. В обществе, по мнению Страхова, человек мог показаться только в том случае, если был болен: «Такое крепкое здоровье прилично одному только крестьянскому поколению» {1514} . Эту новую форму визитов Страхов представлял как практику, которая не ставила себе целью совместное времяпрепровождение в приятной компании друзей и родственников или выражение почтения по отношению к ним, но имела характер соревнования, поскольку в день совершалось по 20–30 визитов под девизом «Видеть и быть увиденным» {1515} . Москву Страхов описывает как «ярмарку невест», т.е. брачный рынок, которому он не доверял, поскольку его населяли ветреные «щеголи» {1516} . Как представляется, здесь, как и в других вопросах, автор отдает предпочтение традиционным формам, таким как сватовство.

Временное пребывание в Москве, сезонную перемену места жительства провинциальным дворянством, Страхов интерпретировал как часть нового стиля жизни дворянства, который покоился только на формальном — «следуя моде» — подражании французским образцам. Расточительное потребление и новые символы статуса заменили традиционный принцип заслуг и добродетелей дворянства: «Полагайте, что карета доставляет вам способ совершенно поддерживать благородство и славу ваших предков» {1517} . Дворяне в Москве предаются праздности и мотовству. Вместо того чтобы вкладывать средства в образование детей, в центре их внимания находятся материальные ценности и «воспитание по моде» (глава X): «Покупайте кареты и непременно мыслите, что гораздо нужнее тратить деньги на сии движущиеся ящики, нежели на воспитание детей ваших и на прочие благонамеренныя и добрыя дела» {1518} .

Страхов выражал сомнения даже в отношении качества книг, которые дворяне покупали в столице «от скуки». Они, по его мнению, точно не служили улучшению нравов {1519} .

Роль Москвы как места двойного трансфера культуры — из-за границы и из столицы в провинцию — Страхов считал пагубной. Реализация благородного статуса по новой моде — через визиты и участие в лотереях — влекла за собой расстройство финансов и покупалась ценой труда крепостного населения.

Мобильность дворянства, его постоянные переезды и интенсивная деятельность в том, что касается поездок и визитов, представляет особую важность в обществе, покоящемся на личных связях и постоянном взаимодействии людей. Интенсивная практика путешествий поощряла обмен между регионами и столицами, становившийся все более плотным и интенсивным благодаря улучшению инфраструктуры, созданию системы дорог и почтовых станций, новых средств передвижения и распространению культуры писем.

Кроме этого, все более многочисленными и разнообразными становились в провинции места, приспособленные для коммуникации. С учреждением таких долговременных, прочных институций, как Дворянские собрания, рядом с формальными пространствами возникли новые неформальные, где могли собираться местные дворяне. Значение уездных и губернских городов росло, они становились значимыми целями в «путешествии» по кругу друзей и знакомых. Мобильность и освоение регионов империи сопровождались и облегчались изданием атласов, карт, а также введением дорожников со списками почтовых станций.

В ходе выстраивания системы местной власти во второй половине XVIII века сформировались практики, которые охватывали пространство как проекционную поверхность, поэтому границы наместничества играли важную роль в ритуалах приемов. Наместник и сопровождавшие его представители местного дворянства выезжали навстречу императрице к границам своей губернии. Насколько эта «территориализация» власти и связь ритуалов с конкретным регионом благоприятствовали созданию региональных идентичностей и представлений о «нашем уезде», еще предстоит изучить. Этот комплекс тем следует включить в более широкий контекст; важно понять, какие принципы преобладали среди провинциального дворянства, связывая его изнутри: «родство» или другие групповые социальные связи, такие как дружба (например, возникшая из принадлежности к одному полку или к одной масонской ложе) или сословные корпорации. Причем «перемена мест» и визиты были основополагающими факторами, поддерживавшими все социальные связи.

Булат Ахмерович Азнабаев— Башкирский государственный университет, Уфа.

Основные публикации: Степень родовитости первых уфимских дворян // Вестник Башкирского университета. 1996. № 2. С. 78–84; Уфимское дворянство в конце XVI — первой трети XVIII в. Уфа, 2000; Интеграция Башкирии в административную структуру Российского государства (вторая половина XVI — первая треть XVIII вв.). Уфа, 2005; Азнабаев Б.А., Гвоздикова КМ. (Сост.) Башкирское войско в Польском походе (1771–1773): Сборник документов. Уфа, 2009.

Ольга Евгеньевна Глаголева— руководитель российско-германского исследовательского проекта «Культура и быт русского дворянства в провинции в XVIII в.: по материалам Орловской, Тульской и Московской губерний» Германского исторического института в Москве (DHI), профессор кафедры гуманитарных дисциплин Тульского института экономики и информатики.

Основные публикации: Русская провинциальная старина. Очерки культуры и быта Тульской губернии в XVIII — первой пол. XIX в. Тула, 1993; Dream and Reality of Russian Young Provincial Ladies, 1700–1850. Pittsburgh (Pa), 2000; Woman's Honour, or The Story with a Pig: The Animal in Everyday Life in the Eighteenth-Century Russian Provinces // Costlow J., Nelson A (Ed.) Other Animals: Beyond the Human in Russian Culture and History. Pittsburgh (Pa), 2010. P. 21–41.