Коллектив авторов - Дворянство, власть и общество в провинциальной России XVIII века

С учетом сказанного встает вопрос о том, удавалось ли неимущим дворянам в принципе размежеваться с низшими сословиями и сохранить свою «дворянскую закваску». Состоятельная знать (равно как и историки), как представляется, почти не обращала внимания на эту группу. Возможно, здесь коренится причина того, что до сих пор не удалось установить общую численность дворян Российской империи [15]. Впрочем, не зная точное число лиц, согласно букве закона признававшихся дворянами, мы не так уж много потеряли. Ведь дворянство представляло собой не столько социальный слой, сколько форму правления. Цари из династии Романовых сознательно сделали ставку на узкий, осязаемый круг лиц, на чью политическую лояльность они твердо могли рассчитывать. Вместо того чтобы способствовать устранению социальных перекосов и обеспечивать постепенное стирание сословных границ и интеграцию сословий в единое общество или же играть на различиях в интересах сословий, Романовы безоговорочно возвысили дворянство и отстранили все прочие слои от участия в общественной жизни [16]. Лицам недворянского происхождения доступ в изысканное столичное общество отныне был закрыт. Если монарх желал предоставить большую свободу предпринимателям, то вместо того, чтобы юридически укрепить права купечества, он жаловал самых богатых купцов дворянством {139} . Однако дворяне не сделались всего лишь безвольным объектом авторитарной политики. Молодое сословие обрело в течение XVIII века также новый способ мышления {140} . Для самосознания самих дворян соответствующий образ жизни, по всей видимости, значил больше, чем формальные критерии {141} . Отсутствие юридически четкого определения «дворянства» {142} редко кто замечал.

Дворянин желал усвоить европейскую культуру и одновременно сохранить свою двуединую природу, унаследованную от предков. Если понятия «дворянин», «помещик» и «офицер» до сих пор остаются почти синонимами, то не вследствие реального положения дел, а как представление об идеале, который дворяне рассматривали, по-видимому, как единственно возможную модель поведения. Земельные угодья и крепостные крестьяне служили им не только источником дохода, но и неотъемлемым атрибутом их «дворянской закваски», их принадлежности к правящей элите {143} .

На воинскую службу дворяне вступали только после смотра в Москве и Петербурге, на который вызывали дворянских сыновей в возрасте от восьми лет [17]. Со смотра их — в зависимости от имущественного положения и образовательного ценза — направляли продолжать обучение или же командировали непосредственно в полк. Смотр представлял собой весьма значимое событие в биографии дворянина. Многие из подростков впервые в жизни отправлялись в Москву, чтобы, встретившись там со своими сверстниками из дворянских семей, а также будучи причисленными к определенному разряду центральными ведомствами, получить четкое представление о собственном месте в социальной иерархии. Исследование дворянского смотра и начального этапа службы, выполненное с историко-мировоззренческих позиций, принесло бы немалую пользу {144} .

Не стоит придавать чрезмерного значения тому обстоятельству, что дворяне в Петровскую эпоху начинали службу «наравне с крестьянскими сыновьями» в чине рядовых. Сам Петр поначалу нес службу в гвардии и на флоте в низших званиях и требовал того же от других — не оттого, что он собирался изменить социальную структуру, а сугубо в педагогических целях. На позднейшей оценке этих требований, которые сочли образцом петровской уравнительной политики, сказалось негодование старинной аристократии. На практике дворянам отлично удавалось согласовать службу рядовым с претензией на привилегированные условия. В частности, при формировании состава полков власти стремились добиться максимальной однородности, чтобы не возникало нелепых перекосов в субординации [18]. И даже там, где дворянские отпрыски наравне с крестьянскими детьми служили в звании рядовых, например, в петербургских гвардейских полках, они все равно находились на разных ступенях иерархии. Дворянин получал в полку начальное образование и мог вскорости рассчитывать на повышение; рядовые недворянского происхождения получали повышение лишь спустя долгие годы в случае, если за ними были замечены особые способности {145} . И хотя между этими социальными группами подчас и устанавливалась некоторая близость {146} , различия, по всей видимости, не стирались, отношения скорее предполагали взаимное оказание услуг.

Возможности карьерного роста на военной службе регулировались нормами официально отмененной в 1682 году, но продолжавшей действовать на практике системы распределения служебных мест — местничества {147} . В качестве морального кодекса оно оставалось в силе вплоть до второй половины XVIII века [19].

Как показала Бренда Меехан-Уотерс, еще в 1730-е годы костяк правящей элиты (генералитета) составляли потомки московского родового дворянства {148} . Чужаки, которых занесло в «генералитет» в годы правления Петра, не удержались долго среди высшей знати. Не располагая обширным наследством и не связав себя брачными узами с высшим светом, их сыновья едва ли могли рассчитывать занять столь же высокие посты, как и отцы. Сведения, приводимые в исторических трудах прошедших времен, будто треть дворян своим статусом была обязана Табели о рангах {149} , сегодня представляются сильно преувеличенными [20]. Бедные провинциальные дворяне производились в чин офицера лишь после долгих лет службы, недворянам путь в офицеры был практически заказан {150} .

Отмена местничества объяснялась тем, что правители и высшее командование желали, чтобы у них всегда оставалась возможность проигнорировать эти правила, не опасаясь официальных жалоб или открытых вспышек конфликта. Сами дворяне готовы были мириться с отменой местничества до тех пор, пока оно не стало препятствовать карьерному росту их потомства. Имеются, в частности, сведения о том, что в XVIII веке офицеры могли ускорить свой карьерный рост, получив образование [21]. Успешнее всего воспользоваться этим, как правило, удавалось состоятельным дворянам. Если в 1720 году более 90 процентов офицеров были в состоянии написать свое имя {151} , то причиной тому послужила скорее практика производства в чины, чем принудительные меры [22].

Надежды Петра на то, что введение выборности у офицеров поможет оплачивать труд соответственно заслугам, не оправдались. Офицеры воспользовались избирательным правом для того лишь, чтобы воспрепятствовать карьерному росту простолюдинов, а также чтобы обезопасить себя от произвола начальников. Вероятно, в силу последней причины выборы, санкционированные в 1717 году, уже в 1726 году по настоянию Верховного тайного совета были отменены. Анна Иоанновна восстановила выборы в 1730 году, уступая просьбам шляхетства, но впоследствии, в 1737 году, Миних добился их отмены {152} . [23]