Коллектив авторов - Дворянство, власть и общество в провинциальной России XVIII века

Одной из важных проблем для понимания характера взаимоотношений государства и дворянских обществ является вопрос о вмешательстве первого в ход выборов. Павел I видел в лицах, возглавлявших дворянское самоуправление, лишь чиновников, выполняющих свой долг перед монархом. Как сообщалось в отношении князя Алексея Борисовича Куракина к Павлу Михайловичу Козлову от 8 января 1798 года, император повелел, «дабы присяга при выборах дворянских употребляема была та, которая читается при вступлении в должность: ибо самое избрание их между себя на службу общественную есть верноподданническая обязанность и долг непременной… (курсив мой. — А.К.)» {596} . В соответствии с этими представлениями Павел отправлял в отставку лиц, находившихся как на государственной службе, так и на общественной. Такая участь постигла московского губернского предводителя дворянства князя Александра Ивановича Лобанова-Ростовского в сентябре 1800 года {597} . При Павле I централизация государственного управления (частью которого он считал и выбранных чиновников) была усилена. Отметим, что и при его предшественнице все выборы в губернии по закону следовало проводить лишь с дозволения губернатора и по его (губернского правления) предписанию. Губернатор утверждал и результаты выборов. При этом Екатерина II все же действительно хотела оградить дворянские общества от вмешательства местной администрации в лице губернаторов и генерал-губернаторов. Так, в своих резолюциях на Докладные пункты… от 5 ноября 1778 года она указала, чтобы наместники не были при выборе, а оставили дворянам «в выборах полную волю» {598} . Павел I, напротив, предписал губернаторам и губернским прокурорам присутствовать на дворянских выборах.

Использовали ли высокопоставленные чиновники Московской губернии свое пребывание на выборах для оказания влияния на избирателей? И готовы ли были эти избиратели противостоять давлению властей? Эти вопросы подводят нас к проблеме уровня гражданского самосознания провинциального дворянства после отмены обязательной службы в 1762 году. Как известно, дооктябрьская историография российского дворянства пришла к выводу о неготовности дворян к осознанию важности самоуправления, об отсутствии общности между ними и непонимании местных интересов. В.О. Ключевский вынес безапелляционный приговор дворянству: «Дворянское самоуправление уже в царствование Екатерины успело утратить серьезное значение, стало карикатурой, над которой смеялись остальные классы общества и литература. Дворянские выборы стали ареной родственных или приятельских интриг, дворянские съезды — школой праздных разговоров и краснословия» {599} .

И все же не вполне ясно, какие результаты были достигнуты дворянством в провинции в сфере устроения местной общественной жизни почти за 40 лет — после того как дворяне массово стали селиться в своих имениях. О том, насколько консолидированным оказалось дворянство Московской губернии к рубежу XVIII–XIX веков и как глубоко усвоило оно идеалы гражданственности, можно судить, например, по результатам выборов губернского и уездных предводителей дворянства в 1800 году.

Сплошной просмотр сохранившихся материалов о дворянских выборах 1800 года в Московской губернии выявил «серпуховской» казус. На выборы дворяне Серпуховской округи собрались в количестве 26 из 68 человек, владевших недвижимыми имениями (38,2 процента). 20 декабря 1800 года в предводители и в депутаты баллотировали по пять кандидатов. Предводителя выбрали прежнего — капитана Петра Алексеевича Карачарова. За него было подано 19 избирательных шаров и 6 неизбирательных, согласно подписанному избирателями протоколу. В депутаты был избран полковник Лев Дмитриевич Измайлов. Судя по баллотировочному списку, выборы прошли вполне демократично, хотя и с некоторыми отступлениями от правил: надлежало предложить для баллотирования всех, имевших право голоса. Дворяне как будто проявили осознанный выбор и, несмотря на то что в округе проживали люди с титулами и в чинах — генералы, бригадиры, камергер Я.Н. Петрово-Соловово, действительный статский советник сенатор Сергей Иванович Вяземский, — избрали человека, больших чинов не выслужившего, но, вероятно, положительно себя проявившего в прежнее трехлетие. Выбрали не единогласно, но при заметной поддержке большинства. Кроме него баллотировали камергера, двух бригадиров, подполковника и гвардии капитан-лейтенанта {600} .

Однако эта вполне благополучная картина прошедших в Серпухове выборов разрушается донесением от 24 декабря 1800 года серпуховского уездного судьи московскому гражданскому губернатору. По мнению судьи Алексея Есенева, уездный предводитель совершил ряд грубых нарушений законодательства, регламентировавшего дворянские выборы. Прежде всего он

…допускал в собрании иметь голос и право баллотирования не всех к нему прибывших и имевших на то право, а следуя болшею частию своему только желанию, как-то, во-первых, включил штабс-капитана Масловского, гвардии подпоручика Новикова, гвардии прапорщика Мансурова, подпоручика Карачарова, из коих Масловский и Карачаров не имеют в Серпуховской округе никакой собственности, а господа Новиков и Мансуров, не служа никогда обер-офицерами, получили оные чины при отставке, да сверх сего господин Карачаров не имеет еще и 25-ти летнего возраста. Напротив того, гвардии прапорщика Есенева и прапорщика Терихова, которые по отставке, быв в дворянских выборах, а последний и ныне продолжает еще службу, и имеют за собою в серпуховской округе недвижимое имение, из списка исключа, голоса иметь не допустил {601} .

Эта пространная цитата показывает, что предводитель допустил явные нарушения, лишив права голоса некоторых желавших участвовать в выборах дворян и предоставив его в обход закона другим. Были ли нарушения следствием низкого уровня компетенции предводителя, или же с его стороны имело место злоупотребление должностным положением? Предположим, что предводитель мог и не знать точный возраст своего родственника — подпоручика Карачарова, а также обстоятельств, при которых получили свой обер-офицерский чин два других дворянина — на службе или при отставке, — хотя уточнение всех этих обстоятельств входило в круг обязанностей уездного предводителя, отвечавшего и за то, чтобы дворяне могли реализовать свое право участвовать в дворянских собраниях. Сложнее объяснить неведением присутствие среди избирателей дворян, не имевших собственности в уезде. Неужели П.А. Карачаров, прослужив три года предводителем, и этого не знал? Почему же тогда все эти обстоятельства не были тайной для уездного судьи Есенева? Проанализировав эту информацию, можно сделать обоснованное заключение, что выборам предшествовала определенная борьба за кресло предводителя. И предводитель, находившийся, очевидно, в конфронтации с уездным судьей, включал в число избирателей своих сторонников, незаконно исключая некоторых приверженцев Есенева, не имевших обер-офицерских чинов, но ранее служивших в выборной дворянской службе.