Михаил Серяков - Одиссея варяжской Руси

Известия скандинавских саг о янтарном крае рядом с Бьярмаландом ставит перед нами вопрос: является ли Ререк саги о Боси летописным Рюриком? Поиск ответа на этот вопрос следует начать с датировки саг. Специалисты считают, что сага о Стурлауге была создана около 1300 г., а сагу о Боси они относят к XIV в. Обе они относятся к числу «саг о древних временах», включающих в себя как многочисленные элементы фантастики, так и элементы волшебной сказки, имеющие подчас весьма архаические черты. В саге Боси — сын Брюнхильды, знаменитой героини германо-скандинавского эпоса, жизнь которой относится к эпохе Великого переселения народов. Вместе с тем сага объясняет успешное нападение Ререка и Сштейра на Гаутланд тем, что Боси участвовал в Бравальской битве, то есть относит это событие к периоду около 770 г. Впрочем, еще К. Тиандер отметил, что в различных перечнях участников этой битвы Боси и его родственники больше ни разу не упоминаются, и посчитал это известие выдумкой составителя. Поскольку убийство змея, вылупившегося из привезенного Боси яйца, стало первым подвигом Рагнара, то его образ также может помочь в датировке интересующих нас событий. О жизни и приключениях самого Рагнара нам известно только из скандинавских саг, никакие другие источники не подтверждают его существование. Считается, что Рагнар погиб в 865 г. в результате неудачного набега на Англию. Однако его второй женой «Прядь о сыновьях Рагнара» неожиданно называет Аслауг, дочь Сигурда Убийцы Дракона и Брюнхильды, время жизни которых германский эпос относит к гуннской эпохе. Таким образом, из-за противоречивых сведений о биографиях обоих героев, содержащихся в сагах, похищение волшебного яйца может быть отнесено как к гуннской эпохе, так и ко времени, предшествовавшему Бравальской битве.

Еще одной возможностью хотя бы приблизительно датировать описанные в саге события является анализ названия Бьярмаланда. К. Тиандер установил, что оно было образовано от германского корня -berm-, -barm-, обозначавшего первоначально просто береговую полосу {724} 724 Тиандер К. Поездки скандинавов в Белое море. СПб., 1906. С. 67. . В обоих интересующих нас сагах оно обозначает соседнюю с Янтарной страной землю ливов. Между тем последняя достаточно рано становится известна скандинавам и упоминается ими как Ливланд в двух рунических надписях XI в. {725} 725 Мельникова Е.А. Скандинавские рунические надписи. М., 1977. С. 308, 324. Поскольку скандинавы использовали путь по Западной Двине, активно начавший функционировать с начала X в., очевидно, что ливы становятся известны скандинавам примерно с этого времени. Более того, сами норманисты считают, что путь по Западной Двине был открыт викингами раньше, чем путь по Неве. Археологические данные показывают, что в Элбинге и Гробини скандинавское присутствие фиксируется около 650 г., а в Ладоге — около 750 г. {726} 726 Джаксон Т. Н., Калинина Т. М., Коновалова И.Г., Подосинов А.В. «Русская река»: речные пути Восточной Европы в античной и средневековой географии. М, 2007. С. 280–284, 275. Поскольку Гробиня находится на западном побережье Латвии, викинги с течением времени вполне могли получить информацию и о более отдаленных регионах этой страны. Очевидно необходимо было время, чтобы скандинавы забыли прежнее название обитателей региона Западной Двины как биармов, то есть береговых жителей, и стали называть их ливами. Противоположное предположение о том, что викинги забыли название ливов и по какой-то непонятной причине стали впоследствии называть их биармами, выглядит неправдоподобно уже в силу того, что после X в. Восточная Прибалтика была хорошо известна скандинавам и им не было никакой необходимости переносить на реальный народ название полумифического племени на краю известного им мира. Кроме того, весь этот регион был известен под названием Ливонии или Лифляндии вплоть до начала XX в. Таким образом, упоминания в сагах биармов по соседству с Янтарным краем следует датировать периодом до VIII в., а то и более ранней эпохой. Если гипотеза об относительно позднем переселении ливов на территорию Латвии соответствует действительности, то вполне возможно, что смена названия населения, жившего близ Западной Двины, в скандинавской традиции была обусловлена именно этим обстоятельством. Соответственно, поскольку даже по самой поздней хронологической привязке саги о Боси Ререк напал на скандинавов во время Бравальской битвы, с отечественным Рюриком он отождествлен быть не может и является первым известным нам правителем, получившим свое имя в честь славянского огненного сокола.

Следует отметить, что истоки представлений, согласно которым носитель верховной власти тесно связан с божественной птицей, которые определили выбор имени первого русского князя, указывают не только на Прибалтийскую Русь, а на саму изначальную прародину нашего народа на Волге. Как установил чешский лингвист К. Махек, с филологической точки зрения славянский Рарог является заимствованным из иранского Веретрагна. В иранской мифологии он был богом войны и однажды явился Заратуштре в десяти различных обликах, одним из которых была птица Варагн. Как следует из Авесты, эта птица была очень тесно связана с хварно — мистической сущностью царской власти. Ею первоначально обладал Йима, первый царь в иранской традиции. Когда же он согрешил, то, согласно «Замйад-яшту», данная мистическая сущность разделилась на три части и покинула его. Первую часть схватил Митра, третью — Кэрсаспа, а вторая досталась Трайтаоне:

Теснейшие славяно-иранские контакты уже в древнейший период объясняют, почему наши далекие предки заимствовали от иранцев это понятие. Из приведенного выше гимна следует, что обладателем хварно считался Трайтаона, образ которого, как уже было показано выше, оказал самое непосредственное влияние на славянского Траннона-Трояна, отца Руса. Поскольку Вэртрагна-Рарог оказывается тесно связанным не просто с богатством и удачей, а с самой сущностью верховной власти, становится понятно, почему его культу придавали такое большое значение как правители Прибалтийской Руси, так и ободритские князья.

В завершение обратимся к еще одной важной находке. В «большом доме» в Ладоге, построенном около 881 г., был найден небольшой деревянный цилиндр диаметром 19 и высотой 15 мм, на боковой поверхности которого были изображены летящий сокол и плетеный крест (рис. 25). На тот момент данный дом был самой крупной постройкой в городе. В самом здании, не испытавшем каких-либо катастроф, были обнаружены золотой перстень, фрагменты двух стеклянных кубков, амулет в форме топорика, две весовые гирьки, 211 бусин и 32 куска янтаря. Поскольку они были рассыпаны по полу, то, по всей видимости, не представляли большой ценности для его обитателей, связанных с торговлей. На основании этого Е.А. Рябинин сделал вывод, что в данном доме находились не просто купцы и дружинники, но располагалась резиденция ладожского наместника и, возможно, путевой дворец Вещего Олега. «В любом случае археологически выявленный объект в Ладоге, который, судя по архитектурным деталям, мог по праву называться дворцовым зданием, хронологически полностью соответствует эпохе княжению Олега» {728} 728 Рябинин Е.А. Новые данные о «больших домах» Старой Ладоги // Старая Ладога и проблемы археологии Северной Руси. СПб., 2002. С. 23–24. . Следует отметить, что «большой дом» в Ладоге по конструктивным особенностям сопоставим с княжеской резиденцией в Старграде {729} 729 Молчанова А.А. Балтийские славяне и Северо-Западная Русь в раннем Средневековье. Диссертация… канд. ист. наук. М., 2007. С. 123. . Однако самое интересное заключается даже не в этом, а в изображении птицы на найденном в нем деревянном цилиндре, бывшем, судя по всему, игральной фишкой или гадательным жребием.