Стивен Лаперуз - В поисках «Американской мечты» — Избранные эссе

Таким образом, демократия не только заставляет каждого человека забывать своих предков, но отгоняет мысли о потомках и отгораживает его от современников; она постоянно принуждает его думать лишь о самом себе, угрожая в конечном счете заточить его в уединенную камеру собственного сердца [98].

Можно только поражаться, с какой проницательностью Токвиль описал в 1830-х годах черты американского характера и предугадал их развитие в исторической перспективе вплоть до сегодняшнего дня.

На мой взгляд, проблема одиночества в Америке как нельзя лучше иллюстрирует исторически обусловленное духовное, психологическое и эмоциональное состояние (и страдание!) «западного человека». Как я уже не раз отмечал, в Калифорнии эта проблема распространена как нигде в западном мире. Американцы нередко переживают личные трудности в совершенном одиночестве и не могут обсудить их даже с самыми близкими друзьями. Всевозможные психологи и психотерапевты, распространенные в 1960-е годы «группы общения» и современные «группы поддержки» часто играют в Америке ту роль, которая должна быть отведена близким, задушевным друзьям (в будущем мы подробно рассмотрим, что современные американцы подразумевают под словом «друг»).

Как ни странно, в эту тюрьму с решеткой-улыбкой чаще всего попадают не слишком сильные личности — их улыбки, а также речь, произношение, шутки, мысли, эмоции, жесты и т. п. в той или иной мере определяются социально-культурной средой, то есть не они играют пьесу, а пьеса «играет» ими. Сильной, волевой личностью является только тот, кто может жить без социальной маски (а это очень непросто в современной Америке); кто легко выражает истинные мысли и чувства публично и в кругу друзей; кто преодолел условность и вырвался из этой тюрьмы, в которой личность изолирована от окружающих. Американское общество, культура, история и традиции убеждают людей, что они просто обязаны быть «индивидуалистами» — и очень часто человеку нужен горький опыт и годы серьезных размышлений, чтобы понять, что такая психологическая установка не всегда верна и полезна. Но, даже осознав это, человек не обязательно сразу «раскрывается» навстречу другим людям — ему часто приходится сдирать приросшую к лицу маску, а такая болезненная и сложная операция может потребовать многих лет жизни.

К сожалению, в Америке очень многим (даже членам одной семьи) грозит серьезная опасность быть «заточенными в уединенную камеру собственного сердца». Американцу нужно быть очень сильным и уверенным в себе человеком, чтобы появиться на людях с серьезным или торжественным, печальным или унылым выражением на лице. Нужно быть сильной личностью, чтобы сознательно «раскрыться» перед другими, особенно в публичной обстановке (в отличие от непроизвольного эмоционального срыва в слезы, крик, признания и т. п.)

Многие американцы никогда не раскрывают свою душу в разговорах даже с самыми близкими друзьями. Они могут любить и принимать (или ненавидеть и отвергать) друг друга, но при этом никогда не выскажут честно и открыто, что на самом деле думают о других, рискуя обнаружить свою душевную уязвимость. Серьезные и откровенные разговоры в стиле «русской кухонной философии» — большая редкость в США. Во-первых, в американском «плюралистическом» обществе становится все меньше общих идей и знаний для разговора о жизни, мире и человеке; во-вторых, многие американцы с детства приучены скрывать от окружающих свою внутреннюю жизнь, свои душевные страдания и порывы.

Большинство американцев окружено какой-то невидимой психологической «стеной». Эта таинственная защитная «стена» не обязательно отражается на лице или в глазах, она может быть высокой и очень толстой, или маленькой и тонкой, но она почти всегда окружает американцев (а также жителей многих других западных стран), независимо от того, нравится ли им это, желают они этого или нет! Это какой-то загадочный, мистический компонент «американской души», та неуловимая реальность, которую социологи едва ли когда-нибудь смогут полностью объяснить.

По мнению автора, душа русского человека часто напоминает не крепость, а скорее беззащитное селение, открытое со всех сторон — иногда даже слишком открытое. Как автор убедился на собственном опыте в последние годы существования СССР, мрачные советские лица (так шокировавшие американских туристов) очень плохо скрывали истинные душевные переживания. Личность человека сразу же проявлялась в открытом выражении глаз, и в разговоре люди изливали душу при первой возможности. В русской душе заложена простая и насущная потребность поделиться чувствами, мыслями и опытом с другими людьми, а также потребность общения с природой, музыкой, искусством, Богом. В этом ее фундаментальное отличие от американской психологии, где такую важную роль играет улыбающаяся «Американская persona ».

Помню, как после нескольких поездок в Россию начиная с 1986 года, после московских улиц с обшарпанными зданиями, вонючими туалетами, старыми грязными автобусами и повсеместными табличками «Закрыто на ремонт» я вернулся в Америку, где все выглядело гораздо чище, организованнее, удобнее и богаче, но при этом испытал странное чувство, что почти вся американская действительность — это какой-то призрачный фасад. Переполненные товарами, удобные и чистые магазины с яркими витринами, подобно «Американской улыбке» или ответу «У меня все прекрасно!», показались мне какими-то ненастоящими, фальшивыми. Уверен, что именно фальшиво-стерильный, коммерческий стиль американской архитектуры оказывает серьезное влияние на человеческую психику и поведение. В Москве и в других городах России у меня было ясное ощущение, что все вокруг по крайней мере настоящее, неподдельное — даже если выглядело грязным и безобразным. Лицо русского человека (особенно глаза) чаще всего выражает истинные чувства, хорошие или плохие. Поэтому жизнь в России была и остается гораздо более реальной.

Если в античной драме актер носил на лице маску ( persona ), то в Америке само человеческое лицо очень часто превращается в постоянную персональную маску, за которой человек может всю жизнь прятать свои сокровенные мысли и эмоции. В такой ситуации только по глазам, по этим «окнам души» можно распознать истинные чувства, но иногда и это затруднительно. По глазам удается разве что определить, насколько в душе человека сохранилась независимая внутренняя жизнь, прикрытая общепринятой улыбающейся маской. Можно найти немало людей, чья внутренняя интеллектуальная и эмоциональная жизнь протекает более-менее благополучно в гармонии с окружающими социальными условностями — тогда лицо соответствует душевному настроению, и такие люди хорошо приспособлены к общественной жизни. Но с другой стороны, по глазам или по натянутой улыбке можно распознать тех, чье душевное состояние резко противоречит обычной социальной маске (из-за временных бытовых трудностей или по более серьезным причинам). Особенно проницательный наблюдатель может также догадаться, скрывает ли дежурная улыбка проблемы философско-экзистенциального характера, или же личные, семейные, медицинские, эмоциональные, финансовые и т. д. Однако, вызвать американцев на откровенный разговор о подобных секретах чрезвычайно трудно.