Валерий Шамбаров - Казачество: путь воинов Христовых

Положение изменилось, когда усмирение было поручено опытному генералу А.И. Бибикову. С фронта перебрасывались надежные части. Пугачев выступил навстречу с 10 тыс. мятежников, но 22 марта 1774 г. был разгромлен под Татищевой, потерял 1,5 тыс. убитыми, 36 пушек. Старшины во главе с Шигаевым поняли, что все пропало, послали к оренбургскому губернатору Рейнсдорпу предложение выдать самозванца, но из-за неувязок дело не сладилось, он бежал. Генерал Голицын деблокировал Оренбург. Пугачев, собрав по крепостям своих сторонников, пытался еще раз напасть и снова был разбит. Многие попались в плен, в том числе Шигаев, Почиталин, Падуров, Зарубин. В апреле отряд Мансурова разогнал мятежников, осаждавших Яицкий городок, где уже царил голод, и люди ели глину.

Так закончилась «казачья» часть восстания. Пугачев лишился «помощников», управлявших им, но лишился и своего воинства. Спасла его распутица, задержавшая преследователей. К тому же умер Бибиков, царские войска на время потеряли общее руководство. И самозванец с небольшим отрядом метнулся на уральские заводы. Здесь занялось пуще прежнего. Восставали рабочие, приписные крестьяне, убивали хозяев и приказчиков. Вскоре у Пугачева опять было 5—10 тыс человек. Теперь это была толпа, не представлявшая серьезной военной силы. Двинувшийся следом отряд Михельсона бил бунтовщиков в каждом столкновении. Но Пугачев на одном месте не задерживался. Шел от завода к заводу, обрастая новыми толпами. В июне появился на Каме, захватил Осу, Ижевск, Воткинск и очутился вдруг под Казанью. Войск тут почти не было, все ушли под Оренбург. Пугачевцы ворвались в город, грабили, резали, жгли. Но тут их настиг Михельсон и разгромил подчистую.

Пугачев бежал с отрядом в 500 человек и переправился за Волгу. А здесь бунт подхватили крепостные. Горели усадьбы, крестьяне шли к «царю» или составляли самостоятельные банды. На Москву самозванец идти не рискнул, повернул на юг – поднять Дон или уйти на Кубань. Один за другим громились поволжские города: Курмыш, Алатырь, Саранск, Пенза, Саратов. Екатерина назначила главнокомандующим против «вора» Н.И. Панина, после заключения мира с турками направляла дополнительные силы, был послан на Пугачева и Суворов. Донское казачество самозванца не поддержало. Выставило против него полки Иловайского, Луковкина, Грекова, Карпова, Кирсанова, Платова, Кутейникова, Денисова.

И Пугачев, достигнув Войска Донского, понял, что помощи от него не получит. Разорил станицы Березовскую, Заполянскую, Орловскую, Малодельскую, Етеревскую, Раздорскую на Медведице – и повернул к Царицыну. В боях под Царицыном раненый полковник Кутейников попал в плен, подвергся пыткам с требованием признать самозванца «царем». Отказался, был приговорен к смерти, но повесить в степи оказалось не на чем, а при расстреле только ранили, и он спасся [63]. А Пугачев от Царицына был отражен. И под Черным Яром его снова догнал Михельсон, учинив последний разгром. Самозванец бежал за Волгу с 30 казаками, хотел пробраться в казахские степи. Но сопровождающим это ничуть не улыбалось, в старообрядческих скитах на Узени они схватили предводителя и выдали властям.

Пугачев и Перфильев были приговорены к четвертованию (императрица тайно повелела сократить мучения и сперва рубить головы, а уж у мертвых руки и ноги), Зарубин к отсечению головы, Шигаев, Падуров и Торнов к виселице, 18 человек к кнуту и каторге. 10 января 1775 г. приговор был приведен в исполнение. Еще в ходе мятежа по распоряжению Екатерины даже дом Пугачева, который брошенная им обнищавшая семья уже продала, был выкуплен и сожжен рукой палача, а само место, где он стоял, распахали и объявили проклятым. Станица Зимовейская была переименована в Потемкинскую. А в конце 1775 г. Екатерина обнародовала общее прощение уцелевшим участникам бунта и распорядилась предать его вечному забвению. Для чего река Яик переименовывалась в Урал, Яицкий городок – в Уральск, а Яицкое Войско в Уральское. При этом управление Войска реформировалось по образцу Донского, общие круги отменялись, войсковые атаманы стали назначаемыми.

Новая Сечь во многом отличалась от старой. Она стала не только военным, но и сложным хозяйственным и политическим организмом. И отношения ее с государством получились неоднозначными. Обязательства, взятые при возвращении запорожцев, правительство нарушило почти сразу. При Анне Иоанновне с деньгами всегда были проблемы, и уже с 1738 г. вместо положенных 20 тыс. руб. жалованья стали выдавать 4–7 тыс. Остальное предписывалось выплачивать за счет армейской казны, но она тоже была пуста. Власти пытались выйти из положения, приказав ответственным офицерам выдавать «публично» 4 тыс., а остальное тайно старшине и куренным атаманам, чтобы они «удерживали себя во всякой верности» – и казаков тоже. Но правительство не учло запорожских обычаев. В 1739 г., узнав про тайные раздачи, сирома скинула с атаманства кошевого Тукалаи старшин, разграбила их имущество и жестоко избила. Кошевой, «лежавши несколько дней больным, помер» [296].

Однако казакам были даны обещанные земли для поселения и полное самоуправление – и именно они, а не жалованье, стали главным источником доходов Коша. Появились новые структуры – «паланки». Как бы «провинции» Сечи на Самаре, Миусе, Буге, Ингульце и т. д. Каждая управлялась полковником, есаулом и судьей, подчинявшимися Кошу. На этих землях позволяли селиться всем желающим, и сюда со всех сторон устремлялись крестьяне: никакой розыск на запорожских территориях не допускался. Раньше, в окрестностях Старой Сечи, тоже селились на хуторах «зимовчаки», женатые казаки. Теперь под «зимовчаками» стали понимать крестьян. Они были не казаками, а только подданными Сечи, поставляли ей продовольствие и платили по 1 руб. в год [57].

Запорожцы на своих землях были хозяевами пастбищ, рыбных ловов, речных перевозов, установив высокие пошлины: по 1,5 руб. с пустого воза и 2,5 руб. с полного. Пошлины в пользу старшины шли со всех товаров, ввозимых в Сечь, со множества угнездившихся там торговцев. Отдельные курени также владели лавками, мастерскими, угодьями, используя их или сдавая в аренду. Зарабатывали и контрабандой, ведь охрану границы несли сами запорожцы. Жили сугубо по собственным законам, по мелким делам судились в паланках, высшая инстанция – у кошевого. Преступника могли выдать российским властям, но чаще карали по своим обычаям вплоть до смертной казни. Кош богател. В короткое время паланки покрылись деревнями, хуторами, возделанными нивами. В Сечи была построена красивая церковь Покрова Пресвятой Богородицы, куда приглашали служить иеромонахов Киевского Межигорского монастыря. Возникла школа певчих из мальчиков, тоже пользовавшихся самоуправлением и выбиравших своего атамана.