Дмитрий Колосов - Арии

Для ранних архаических культур эпохи матриархата или партнерства свойственно циклическое восприятие времени, о чем мы писали. Время идет по кругу, имея на «ободе» архетипичные отметки-события, приключившиеся во времена оны и теперь все время повторяющиеся: рождение, инициация, первая охота, женитьба или первое совокупление, рождение первого ребенка, первая война, первая смерть близкого человека, первое ощущение старости и приближающегося ухода, смерть, новое рождение… С рефлексией, осознаванием человеком себя как микрокосма такой нескончаемый оборот жизней и событий начинал пугать, и человек начинал искать пути исхода из времени. Выход был один – отказать времени в бесконечности, определить его начало и конец. Круг времен разрывался и вытягивался в прямую, которая превращалась в вектор, когда время получало исходную точку отсчета, а потом и в отрезок, когда определялась его конечная остановка.

Индоевропейская эпоха как раз знаменовала переход к линейному времени с культом Небесного Отца, положившего начало этому самому времени и наметившего его завершение. Однако при этом сохранялось восприятие времени и как циклического. Это свойство переходной эпохи зримо прослеживается в геометрии селений Хванираты. Дабы не толочь в ступе уже перетолченную воду, процитируем фрагмент статьи об Аркаиме и Хванирате: «“Города” удивительно схожи между собой. Обязательно обнесены стенами и рвами (кстати, довольно сложные фортификационные сооружения). В плане это овал, круг или прямоугольник, близкий к квадрату. “Овальных” городов шесть: Берсаут, Аланды, Исиней, Кизил… Столько же круглых, Аркаим из их числа. Больше всего “угловатых”: Степное, Устье, Родники… Есть и такие, в плане которых контуры укреплений накладываются друг на друга. К примеру, на аэрофотоснимках Степного и Куйсака проглядываются все три фигуры. Здесь трижды перестраивали укрепления. Считается, вначале они возводились по овалу, потом вкруговую, а на закате “Страны городов” – прямоугольником».

Итак, мы имеем три геометрических формы: круг, овал, прямоугольник. Исходя из гипотезы о постепенном изменении восприятия человеком времени, нетрудно выявить общую закономерность урало-арийской «геометрии». Первые поселения имели форму круга и обладали признаками обсерваторий, имеющих цель осознать, что же такое время. Потом, с изменением восприятия времени форма селений приобрела овальную форму – своего рода отражение сомнения в истинности циклического времени, а затем с новым восприятием времени – как линейного – сделалась прямоугольной, заключенной в отрезки.

Спорная гипотеза? Конечно! И тем не менее… По уровню развития «Страна городов» относима к периоду протоцивилизации, что бывает на грани варварства и цивилизации. Подобную принято именовать протогородской или раннегородской, когда города еще относительно невелики и не обладают в полной степени урбанистическими атрибутами. Таковы города додинастического Египта, ранние Иерихон до Навина и Ашшур эпохи Саргона, ко времени Аркаима уже много превзошедшие своего северного собрата.

Аркаим, как и подобные ему, – город не полноценный (Д. Зданович: «Аркаим, безусловно, не город. Однако это то место, та среда, где зарождались элементы городской культуры»); в большей степени – это центр округи, своего рода нома, символ скорее этноса, чем государства, центр немногих ремесел и примитивного обмена. Это и крепость, за стенами которой можно укрыться от набега враждебного племени. «Аркаимофилы» описывают систему укреплений столь совершенной, что ей – если довериться их словам – могли бы позавидовать Тир с Карфагеном, а заодно и Рим. Конечно, все это – не более чем фантазия: и про замаскированные щели, и про засадные ниши, и про неслыханное удобство перемещений защитников по обводным стенам. Однако для своего времени и уровня развития техники Аркаим был и впрямь недурно защищен – по крайней мере, от неожиданного набега, хотя выдержать длительную осаду мог едва ли.

И наконец, важнейшей функцией Аркаима была роль, какую он играл в сакральной жизни арийской общности. Наряду с подобными ему, Аркаим был культовым центром. В отличие от многих других протогородов в Аркаиме не найдено серьезных сакральных артефактов, позволяющих судить о культе «андроновцев», в том числе и святилищ, но в данном случае можно согласиться с исследователями, считающими, что здесь справлялись религиозные празднества, на которые собирался многочисленный люд с подконтрольной Аркаиму округи, и тогда население города, в обыкновенные дни едва ли превышавшее три-четыре сотни человек, увеличивалось на порядок. Обряды совершались на центральной площади – эту традицию арии сохранят на многие столетия и в последующем. Население Аркаима составляли три классических сословия. Здесь жили жрецы, квартировала дружина местного князя – воины на колесницах, в будущем классические герои, здесь трудились ремесленники; весь они питались продуктами, поставляемыми из окрестных поселений (их только в непосредственной близости от Аркаима обнаружено около десятка), жители которых пахали землю и разводили скот.

Как ремесленный центр Аркаим не был чем-то из ряда вон выдающимся, но здесь делали колесницы – самодвижущиеся механизмы, еще только начинавшие свой победный бег по равнинам Европы и Азии. Здесь плавили медь и бронзу – благо руд было в избытке, ковали вполне приличные изделия. Причем плавильные плечи искусно соединялись с очагом и колодцем, что позволяло быстро достигать необходимой для плавления меди и ковки готового металла температуры. Возможно, система горн – колодец нашла отклик в одном из ранних индоевропейских мифов – о рождении бога огня из воды. Во всяком случае, раскопками доказано, что обитатели Аркаима приносили жертвы прямо в колодцы.

В отличие от большинства подобных протогородов, близ Аркаима не найдено значительных захоронений. Обнаружены лишь несколько курганов с бедным инвентарем.

В этом отношении куда больший интерес вызывает уже упоминавшийся Синташтинский курган-святилище. Сначала «андроновцы» своих умерших сжигали, но со временем, дабы не осквернять мертвой плотью огонь, который они почитали, стали предавать их земле. Причем, добиваясь слияния усопшего с матерью-землей, что свойственно индоариям, но не желая осквернять и землю, тоже почитаемую, по одной версии – оставляли мертвецов на съедение диким зверям, по другой же – помещали в склеп, а когда тело истлевало, перекладывали кости в глиняный горшок, освобождая могилу для нового мертвеца.

Среди прочих усопших выделяли неких гегемонов – вождей и жрецов. Таких хоронили отдельно, в благоустроенных склепах, и с ними считались: их останки не трогали, но если и отваживались на подобное кощунство, то тогда уж «воевали» с мертвецами, что говорится, по полной программе. Бренные останки разбрасывались, горшки и чаши разбивались, а все остальное, в понимании людей ценное, извлекалось для использования живыми.