Виктор Бердинских - Тайны русской души. Дневник гимназистки

«Не старайся быть гением, сын мой, это не всякому полезно», – говорит Параго «червяку своего сердца» – Астико.

О, только тогда, когда я смогу примирить желания с достижениями, то есть принизить первые до степеней возможности достижения, только тогда, вероятно, я найду душевное равновесие, по которому стосковалась так сильно моя душа. Но – когда же?..

Ну и творится же на свете!

В субботу ( 2 декабря ) ни освещение, ни вода не были доступны городу. Мы таяли снег да пары две ведер добыли у какой-то Репиной – из колодца. Хорошо, что горит у нас керосин, а то и в темноте насиделись бы…

Как странно посмотреть на улицу было: непривычная темнота, нигде не видно светлого круга фонаря. Большевики захватили и электрическую станцию, и телефон, и водокачку. Вчера, однако, среди дня вода пошла, а сегодня опять (Лена Малинина прибегала из гимназии – сказать) предупреждают, что снова водопровод будет заперт – чтобы набирали воды. А у нас – кадка худая…

Ах, моя голова! Масляная… В пятницу ( 1 декабря ) хотела мыть – неделя после бани прошла, просила маму воды поставить, так она не захотела:

– После, – говорит, – завтра вымоешь…

Надеялась на сегодня – опять воду запирать хотят…

Со вчерашнего дня ( 3 декабря ) не работает почта. Опять пропадет мое письмо к Соне ( Юдиной ) – необычайно длинное, и даже горячее, и с рассуждением, то есть именно такое, которого она ждет, какое ей хотелось от меня получить. Словом, ей не везет: мое большое заказное письмо до сих пор не получено, а скоро уж два месяца, как оно отправлено…

Не знаю, как в других местах, а у нас-то это – в связи с выборами в Учредительное собрание. Почта, телеграф и железнодорожники отказываются работать, если пройдут большевики…

Да, кажется, это повсеместно, только у нас вот эти дни выборы идут: вчера, сегодня и завтра ( 3 – 5 декабря ). Мы – с Зиной ( сестрой ), тетей Юлей и папой – ходили вчера ( 3 декабря ) в районный ( избирательный ) пункт. Нельзя сказать, чтобы народу было много: так – идут один за другим. Но нельзя сказать, что и пусто. Я не чувствовала «важности и великости» момента, как это говорится в книжках, и руки у меня не дрожали, когда я заклеивала конверт со списком. Мне было просто чуть-чуть весело – и немножко странно…

Конечно, из этого не следует, чтобы я не понимала всей важности результатов выборов – и прочее. Я хочу сказать только, что шла я туда не с «торжественностью и важным спокойствием от полного сознания важности» происходящего, как о том часто говорят многоразличные авторы. И «тайная комната» ничуть не окружила меня таинственностью. Мы прошли туда вместе с тетей Юлей, а там старичок какой-то заклеивал конверт гуммиарабиком… 328

При нас еще вот какой инцидент произошел: какая-то плохо одетая тетка прямо, получив конверт, отдала его барышне ( из избирательной комиссии ), а эта и опустила ( конверт ) в ящик. Потом ( та же избирательница ) подает листик. Говорят ( ей ):

– Нет, уж вы отдали!..

– Да я пустой конверт отдала!.. Ну, тогда позвольте мне другой!

– Не можем. Ничего не поделаешь… Голос потерян…

Так бедная тетка ушла – огорченная…

Сегодня мне хотелось позаняться чем-нибудь серьезно, но никогда ничего не выходит, когда собираешься или хотел бы. У меня, по крайней мере, это обычно. И ничего-ничего не удалось мне поделать сегодня во весь день, пока светло. Что скажет вечер?..

Папа сегодня дома: у них в ( Казенной ) палате – тоже забастовка, уж почему – не знаю. Первую гимназию ( ВМЖГ ) до седьмого ( декабря ) распустили. Только это – странно: подсчет ( голосов ) будет шестого ( декабря ) и в следующий день, и вот – когда будет известен результат – ожидаются большевистские беспорядки. А пока идут выборы, всё – тайна. Почему же в это время не учиться? Не знаю уж – чего-то там думают?!.

Зои ( Лубягиной ) вчера ( 3 декабря ) не было. Вот – досадища!.. Сегодня ставят черемуху и вчера ( 3 декабря ) – во Всенощную. Столько лет ставили! Даже когда я жила в Петрограде и то писала домой: «Поставьте, только – в отличие от остальных – завяжите красной, синей и белой 329тесемочкой». И в прошлом году они ( ветки черемухи ) не расцвели. Я точно чувствовала…

Впрочем, не трудно было чувствовать: уже 24 ноября я засела дома, проходив, перемогаясь, около десяти дней. И до сих пор еще не дотянула до здоровья…

Конечно, я не предполагала, что история затянется так долго, но черемуха в Рождество уже сказала мне:

– Нет, в новом году ты не поедешь в Петроград…

Моего лета хватило только на два месяца. На третий я почувствовала себя хуже. Куда девались мои стремления к работе, работе и работе?.. Теперь мне больше нравится лежать, не двигаясь, в серые сумерки, и ничего не хочется делать. Ничего…

Ум не хочет мириться с уничтожением, но если умирать в блаженном ощущении покоя – тогда это всё равно. Но чахотка не обещает такого конца. И он еще не так близок…

Вот как давно сюда не заглядывала! Да и не хотелось. Почему – определить не так-то легко. Впрочем, намеки, разумеется, есть. Я переменилась…

Это – уж второй раз, что перемена заметна мне самой. В чем это выражается – не знаю хорошо. Кажется – в перемене здоровья. Я чувствую, что мне лучше. Временами, правда, слабость не хуже прежней бывает, но значительно-значительно реже. Остальное – бодрость, несмотря ни на что: ни на тьму кругом, ни на безделье…

Эти дни бодрость была еще поддержана коротенькой припиской Миши ( Юдина ) в Сонином письме. В ней ( приписке ) – ничего особенного. Миша желает «здоровья, счастья и радости больше – хорошей светлой радости…». Как-то мне значительными показались эти слова!..

В письме, вообще, часто слова значат меньше, чем то, как мы их принимаем. На этот раз мне особенно явственно почуялось, что радости не всегда зависят от внешних причин, что их можно искать в невещественном, что их можно создавать, зажигать – светом в окружающей тьме. Как много значит чувство, которое заставляет оживать самые обыкновенные слова!.. Мне – лучше. Кажется, вспрыскивание так хорошо на меня повлияло. Но… Господь мой!.. У Зины ( сестры ) – то же ( заболевание ). Вчера это узнала я. И – хуже, чем у меня, – сказал Потанин. Но когда он видел меня в первый раз – я уже спустила температуру до 37,6º. Начало было в ноябре ( 1916 года ) – в первой половине, а с ним ( Потаниным ) мы встретились в апреле ( 1917 года ) – после «бадмаевских порошков», после громадной кружки алоэ, гомеопатии (в которую я не верю – так хотела мама!), нескольких пакетов duotal’а и целого ассортимента кодеинных, морфийных порошков, анисовых капель, хинина и парегорика… 330О, ну и счетец!.. Надо еще прибавить сюда особо питательный какао… Вот – пришла фантазия перечислять!..