Франсуа Блюш - Людовик XIV

Власть короля должна считаться с тем, что Монтескье в следующем веке назовет «посредствующими корпорациями». Правда, президент Монтескье будет иметь в виду корпорации парламентского типа — официальные учреждения, которым придается определенная структура, смягчающая монархию, превращающая ее на деле в смешанный режим правления. Такие учреждения не могли бы заставить считаться с собой ни в 1661, ни в 1715 году. Остается множество королевских, провинциальных, профессиональных корпораций и обычных корпораций, с которыми, желая того или нет, монархия вынуждена считаться. Все, или почти все, во Франции построено по принципу корпорации в широком смысле слова {260}. Есть корпорации ученых (университеты, академии), корпорации торговцев, сообщества художеств и ремесел, коммерческие и финансовые общества, торговые палаты. Существуют корпорации, общества и коллегии высших королевских чиновников и низших должностных лиц судебного ведомства: адвокатский корпус — это серьезная организация, судейское сословие — уважаемый старинный институт, которому покровительствует магистратура парламента.

Средний француз больше интересуется привилегиями таких групп (пусть речь идет о привилегиях адвокатов совета или о разных традиционных освобождениях рабочих Монетного двора), чем большой политикой. И королю легче обуздать Парижский парламент, чем нападать на корпоративную аристократию, на шесть торговых гильдий столицы.

Различные корпорации — при условии, если их соединить, — составляют корпорацию самого королевства, это характерное их свойство. Пересмотр привилегий одной группы вызывает неудовольствие соседних привилегированных групп. Малейшее произвольное решение по отношению к какой-то корпорации спровоцировало бы возмущение почти всех других: они удивительно солидарны. Монархия это чувствует или угадывает, даже если у нее нет общего представления об их солидарности. Эти корпоративные группировки XVII века играют роль посредника, оберегающего и постоянно защищающего личность от высшей власти. Корпорации способны, без всякого сомнения, противостоять королевской власти. На деле им не предоставляется такого случая и, следовательно, не надо открыто выступать в качестве защитников своих больших или малых прав. Само их существование тем не менее является механизмом, сдерживающим монархию.

Корпорации — это видимые передатчики общественного мнения. Их разбросанность по всей стране способствует очень быстрому распространению информации среди самых разных слоев населения. Новые провинции — это те области, где открыто высказывается общественное мнение, и Людовику XIV необходимо с ним считаться. Война еще не закончена, баталии продолжаются, а власть уже старается бережно обращаться с оккупированной страной. В 1674 году об этом свидетельствуют статьи договора о капитуляции Безансона: в течение 27-ми дней город сопротивляется королю, крепость все еще держится, но Франция уже обещает безансонцам сохранить их дорогие привилегии. Ни с милицией, ни с волонтерами не будут обращаться как с пленниками. Ни один житель не будет использован для взятия крепости. Оружие безансонцев не будет конфисковано. Тарифы на соль не будут изменены. Все привилегии, освобождения от налогов, все исключительные права групп — архиепископа, капитула, духовенства, судейского ведомства (городская корпорация), дворян, народа — признаются и подтверждаются {102}. Людовик XIV не дожидался мира и даже окончания своих завоеваний, чтобы начать проводить политику обольщения общественного мнения. Примером тому может служить Франш-Конте, где король не навязывает провинции — ни тотчас же, ни с помощью грубой силы — систему платных должностей французского типа: он будет ждать почти двадцать лет и введет здесь за них более низкую плату [32] Есть и другие вещи, которые ограничивают авторитарную власть: в такой большой стране, как Франция, это расстояние: оно защищает отдаленно живущих подданных, а затем пассивность местной администрации и конфликты между юрисдикциями. .

Абсолютный монарх в королевстве Франции не является, следовательно, ни тираном, ни деспотом. Вот почему некоторые авторы предложили, чтобы положить конец многим кривотолкам, заменить название «абсолютная монархия» на «административная монархия». Нельзя сказать, что этот режим был сверхадминистративным, но, пожалуй, полезно показать, что монархия Людовика XIV, которую бесконечно отождествляют с государством и интересами государства, со служением и общественными интересами, на самом деле регулируется этой самой администрацией. При Людовике XVI аббат де Вери, знаменитый политик, найдет более удачное название, окрестив французский режим умеренной монархией {290}.

Финансы в королевстве должны быть в порядке. Это главное.

Мне не важно, что у Кольбера были широкие сдвинутые брови, грубые, словно рубленные топором черты лица, неприступно-холодный вид… Я смотрю на то, что этот человек сделал существенного, а не на то, как он носил брыжи, не на его (по выражению короля) буржуазный облик, который так и не изменился за долгие годы жизни при дворе, а на то, за что ему будут благодарны будущие поколения.

Ни одному королю никогда так не служили; у него были великие министры, которые заботились лишь о его славе и о выгоде его оффисье; они трудились не покладая рук, не зная ни покоя, ни отдыха.

Именно сановники короля, и никто иной, помогли Людовику XIV превратить абсолютную монархию в монархию административную и, следовательно, умеренную.

Опираясь на его доверие и поддержку монарха, они уже в самом начале личного правления Людовика XIV создали все предпосылки для динамичного развития Франции, которым восхищались в течение двух веков главы европейских государств. Во время голландской войны на устах у всех были имена самых выдающихся сподвижников Его Величества: Кольбера и Лувуа. «Король, — пишет маркиз де Сен-Морис, — одинаково высоко ценит обоих этих министров; каждый из них, трудясь в своей области, пользуется большим доверием» {93}. Но за десять лет до этого высказывания никто не стал бы оспаривать пальму первенства у Кольбера. Он друг короля, которого монарх поселил рядом с собой и с которым постоянно общался и советовался; великий знаток в вопросах экономики, налоговой политики и бюджета, а также флота, полиции, изящных искусств, хранитель политических и личных тайн Мазарини; почитатель и сознательный подражатель кардинала де Ришелье; Кольбер -г настоящий кладезь талантов. По его облику и манере говорить видно было, что этот умнейший специалист на самом деле стоил десятка мудрецов.