Унгвари Кристиан - Осада Будапешта. Сто дней Второй мировой войны

Утром 12 февраля 1945 г. на город упала странная тишина. Были слышны лишь отдельные случайные выстрелы и пулеметные очереди. Пока в районе Будайских холмов шли бои, улицы Буды были совершенно пустынны, там можно было встретить лишь бездомных животных и немногих обезумевших от голода и страха немецких и венгерских солдат, метавшихся в поисках укрытия. Поскольку советские части также покинули эту часть города, в течение нескольких часов здесь вообще не было войск.

Вдохновленный установившейся тишиной гражданский служащий Йожеф Финта после шести недель сидения в подвале направился в район Замка, к месту своей прежней работы:

«На улице Ретек я видел несколько сожженных танков, но они больше даже не дымили. Шагая по улице Остром, я вышел к воротам Бечи. Нигде я не встретил… ни души, одни лишь мертвые тела…

Я добрался до района Замка, где тоже никого не было. Дальше я пошел по улице Вербеци. Ничего, одни тела и развалины, телеги и подводы… Я дошел до площади Троицы и решил заглянуть в здание муниципалитета: вдруг мне удастся там кого-нибудь найти. Пусто. Тогда я направился к себе в контору. Все было перевернуто вверх дном, и снова нигде ни души. Я спустился по лестнице и повернул направо… Передо мной, склонив голову, медленно брел какой-то мужчина. Поравнявшись с ним, я узнал Иштвана Барцихази Барци, помощника Государственного секретаря при премьер-министре… Поседевший, абсолютно сломленный человек. Когда я подошел к нему, он посмотрел на меня. «Господин помощник секретаря, где вы были?» — спросил я. «Йошка, — ответил он, — оставь меня… Иди и посмотри сам, если только сумеешь все это вынести…»

Я отправился ко дворцу премьер-министра. Угол прекрасного здания в стиле барокко превратился в руины…

Напротив ворот во дворе было здание, где держали кареты. Я вошел туда и сразу же обнаружил экипаж короля Италии, которым тот пользовался, когда приезжал к нам с государственным визитом, разнесенный на куски. Далее находились конюшни… на полу там лежали две мертвые лошади, а недалеко от них, наверное в одном или двух метрах, мертвый мужчина лицом вниз. Я был настолько шокирован увиденным, что бежал оттуда куда глаза глядят…

Когда я был примерно в двадцати метрах от входа во временный военный госпиталь, то увидел, как оттуда выходят два немецких солдата. При них не было никакого оружия. Увидев меня, они бросились бежать в сторону Кровавого Луга. Вот они исчезли, и затих звук их шагов, и тогда я пошел обратно к воротам Бечи. То тут, то там я видел мертвые тела, но русских среди них не было.

Возвращаясь домой в мертвой тишине, на обратном пути я тоже не встретил ни одного русского… Я был в таком состоянии, что мог лишь смотреть под ноги, чтобы не наступить по дороге на чье-нибудь тело».

Студент Денеш Кёвенди выходил из дома примерно в это же время:

«Утром я шел в колледж, выкрикивая: «Ура! Нас освободили!» Но меня встретили молчанием и мрачными взглядами. Стало известно, что ночью изнасиловали нескольких женщин, а десять — пятнадцать студентов, которые прятались в колледже, забрали для выполнения «маленьких работ» (их всех отпустили по домам через три дня)…

Я сразу же отправился повидать отца и сестру, которых не видел с Рождества. Они укрылись в здании школы-интерната на Баар Мадаш, месте, что считалось чуть ли не самым безопасным в Будапеште. Я знал, что русские пришли туда в первых числах января.

И все-таки я ничего не знал, какая там обстановка была сейчас. Ходили досужие слухи о прорыве, о том, что некоторые немцы все еще остались в районе Замка. Итак, я держал путь… в район Варошмайор. Когда я поворачивал на улицу Альма, послышались несколько выстрелов. Я не знал, предназначались ли они мне, но все же решил укрыться в ближайшем доме…

В подъезде мне встретились еще трое молодых людей, которые, как и я, хотели пройти по улице… теперь звуки выстрелов прекратились…

Когда мы дошли до ряда деревьев около Картографического института, то увидели на противоположной стороне улицы примерно двадцать тел мертвых солдат. По-моему, это были венгры и немцы. Мы не стали разглядывать их. На первом этаже полусгоревшего здания, похожего на большой магазин или контору, также лежали трупы…

Я расстался со своими временными попутчиками, так как мне нужно было идти по улице Тромбиташ, а они направлялись в другую сторону. Осенью один из моих школьных товарищей рассказал мне, что живет здесь во втором доме, поэтому я решил, что было бы естественным остановиться у этого здания и посмотреть, что там происходит.

Когда я открыл парадную дверь, то в первый (и в последний) раз за все время осады почувствовал настоящий ужас. На лестнице, выстроившись в ряд от подъезда до самого мезонина, стояли десять — пятнадцать старших немецких офицеров… Я уже привык бояться немцев и относиться к русским как к освободителям (хотя и не очень желанным). Теперь, растерявшись, я понял, что попал в немецкий плен. Я промямлил что-то о цели своего визита, но не осмелился спросить о судьбе одноклассника. Все, чего я хотел, было как можно скорее вырваться оттуда. Тем не менее до меня дошло, что и немцам сейчас было не до мыслей о мировом господстве и что их тоже слегка напугало мое появление. Поскольку они все равно рано или поздно должны были попасть в плен, офицеры нервно ждали, когда же это случится, и, наверное, хотели, чтобы все поскорее закончилось. Меня спросили, не видел ли я русских. Я ответил, что поблизости мне не попалось ни одного. Я спросил, можно ли мне идти дальше (точнее, позволят ли мне продолжить мой путь). «Ты гражданский и, конечно, можешь идти», — разрешил один из офицеров, и я изо всех сил бросился вон из подъезда.

С улицы Тромбиташ я с заднего входа нырнул в здание школы-интерната и снова не увидел здесь ни одного русского. Зато я наконец-то нашел своих близких…

На следующее утро я пошел обратно в колледж, чувствуя себя в полной безопасности. Я и помыслить не мог, что русские тысячами забирают молодых людей в гражданской одежде прямо на улицах (отлавливая переодевшихся в гражданскую одежду венгерских и немецких солдат. — Ред. ). В любом случае мне удалось беспрепятственно добраться до места назначения».

На территории гетто в Пеште почти не было боев, но его обитатели тем не менее стали свидетелями последних перестрелок в момент, когда линия фронта проходила через этот район:

«Около 10 часов вечера 17 января из дома номер 8 по улице Клаузаль показались несколько эсэсовцев, которые ворвались к нам через аварийный проход между убежищами. Они заявили, что через час здесь же будет целая их рота, и ушли по безопасному проходу к дому номер 12 по той же улице. Примерно через час с улицы через обычный вход в убежище пришло отделение красноармейцев. Комендант дома (который, возможно, выучил русский язык в плену во время Первой мировой войны) передал им слова эсэсовцев. Они отослали нас из помещения, в которое вел аварийный проход… и, скрытно заняв позиции у бетонных резервуаров для воды, стали дожидаться немцев.