Борис Поломошнов - Похвала подлости

Эта же логика означает, что необходимо сосредоточить все виды власти — законодательной, исполнительной, судебной, церковной — в одних руках ,поскольку это благотворно скажется на обществе, государстве и его гражданах. Необходимо. Однозначно. Если эти руки — свои собственные.

Согласно этой же — королевской — логики королевских друзей следует периодически превращать в королевских врагов.

Друзья короля — это те, кто помогают ему, королю, отстаивать его, королевские интересы. Если же друзья короля перестают отстаивать его, королевские интересы, то они автоматически переводятся в разряд королевских врагов. Со всеми вытекающими из этого для них последствиями.

Формальным поводом для конфликта между королем Англии Генрихом VIII и лордом-канцлером Англии Томасом Мором стало их разногласие по поводу возможности или невозможности расторжения брака короля с Екатериной Арагонской без согласия папы римского.

По существу же Генрих VIII настойчиво искал удобный предлог для разрыва с Ватиканом с тем, чтобы провозгласить «себя, любимого» единоличным правителем Англии: не только светским, но и духовным, сосредоточив тем самым в своих руках практически ничем и никем не ограниченную власть.

Видя неотвратимо негативные последствия для страны такой, по сути дела — тотальной узурпации власти одним лицом в одном лице, Томас Мор возразил королю, тем самым подписав себе смертный приговор, который и был приведен в исполнение, согласно указу короля Генриха VIII, шестого июля 1535-го года.

— «17 апреля 1534 года в Тауэр был заключен автор «Утопии» Томас Мор.

В конце того же года английский парламент принял новые законодательные акты: «Акт о верховенстве», признававший короля верховным главой церкви Англии, и «Акт об измене», квалифицировавший как «государственную измену» широкий перечень различных деяний, направленных против короля, королевы или их наследников, порочащих их королевское достоинство или же отрицающих какой-либо их титул.

Широкое толкование понятия «государственная измена» открывало безграничные возможности для злоупотреблений: достаточно было простого доноса о преступных высказываниях обвиняемого, и ему грозила смертная казнь за измену.

Именно это обстоятельство было использовано обвинением во время следствия и суда над Мором. Опираясь на свидетельства некоего Р. Рича, в беседе с которым Мор якобы сказал, что король не может быть главой церкви, суд констатировал «злонамеренное упорствование обвиняемого в измене».

Будучи опытным юристом, Томас Мор стойко и мужественно защищался на суде, решительно отвергнув предъявленные ему обвинения в государственной измене. Но приговор был предрешен. Суд постановил: «Вернуть его (Томаса Мора. — Б. П., Е. П.) при содействии констебля в Тауэр. Оттуда волочить по земле через все лондонское Сити в Тайбери, там повесить его, чтобы замучить до полусмерти, снять с петли, пока он еще не умер, оскопить, вспороть живот, вырвать и сжечь внутренности, затем четвертовать его и прибить по одной части тела над четырьмя воротами Сити, а голову выставить на лондонском мосту» [70, с. 315] (поистине, неисчерпаема и безгранична деятельная фантазия холуев, желающих во что бы то ни стало выслужиться перед высоким начальством. — Б. П., Е. П.).

6 июля 1535 года Томас Мор был казнен. Король милостиво (по старой дружбе. — Б. П., Е. П.) заменил присужденную ретивым судом его подданному, бывшему лучшему личному другу, ставшему лишним другом ,многоэтапную казнь на простое отсечение головы. Томас Мор встретил свою смерть с мужеством и достоинством» [70, с. 315].

Томас Мор ,автор всемирно известной, так и не осуществившейся нигде и никогда «Утопии» попал на эшафот, его отрубленная голова скатилась с плахи, а Генрих же VIII ,король Англии стал еще и главой созданной им, независимой от Ватикана, англиканской церкви, наделив самого себя полномочиями назначать по своему личному усмотрению архиепископа, епископов и распоряжаться монастырскими и церковными землями и другим имуществом церквей и монастырей.

Одному из них, как говорится, земля пухом, другому — Бог судья.

Надежда умирает последней. Горячая надежда Томаса Мора на справедливого, просвещенного, образованного, прогрессивно мыслящего и гуманно действующего монарха была отрублена от мира живых холодным даже в летний зной топором палача.

Другого друга Эразма Роттердамского — Хуана Луиса Вивеса, ставшего домашним учителем в семье Генриха VIII в надежде на мудрое правление благородного короля, этот король осудил всего лишь на всего на тюремное заключение. За проявленное неодобрение королевских действий (см.: [68, с. 99]). Как сказал Ульрих фон Гуттен, «благородные поступки не вытекают из благородного происхождения» [15, с. 174].

Сам же Гуттен не избежал печальной участи: испытать на себе крушение своих надежд.

…Ульрих фон Гуттен (из письма Вилебальду Пиркхаймеру от 25-го октября 1518-го года): «Какая радость жить! Науки процветают, умы пробуждаются; ты же, варварство, возьми веревку и (зачеркнуто) приготовься к изгнанию!» [82, с. 9]…

Сказал — как сглазил.

Практически сразу же (по историческим меркам) после этого восторженно-оптимистичного пассажа Гуттена на авансцену истории выходит Игнатий Лойола со своим принципом «цель оправдывает средства», ставшим руководством к действию созданного им ордена иезуитов — карающего всякое вольнодумство меча папства. Дыба, плаха и костер стали на долгие годы неизбежной участью «пробуждающихся умов».

Для «процветающих наук» уделом стала подготовленная Лойолой и подписанная великим инквизитором и папой булла о введении «Индекса запрещенных книг». Хорошим тоном считалось сжигать книги вместе с их авторами.

Контрнаступление реакции, организационно оформившейся в ордене иезуитов и в «Индексе запрещенных книг», на всех фронтах битвы мракобесия с Разумом нельзя было не увидеть.

Восторженное упоение Гуттена блистательными успехами «процветающих наук» и «пробуждающихся умов» сменилось мучительным похмельем.

…Ульрих фон Гуттен («Диалоги»): «Как только что-нибудь напишешь, они (курсив — Б. П., Е. П.) уже тут как тут: тщательно читают, вынюхивая, не чувствуется ли ересь, и если что-то им не понравится, хотя бы там ничего не было, тотчас выписывают; затем распределяют ошибки по статьям — ведь у теологов весьма острые суждения при оценке слов людей; если что-то их оскорбляет, они хмурят лоб, вытягивают губы, воротят нос, время от времени испуская вопли: «В огонь! В огонь!» Нельзя терпеть этой казни ума (курсив — Б. П., Е. П.), дьявольской, поистине нестерпимой выдумки! Объявлять вне закона ум, сжигать книги, истреблять науки, душить Писание — гнуснее ничего уже не придумаешь» [15, с. 163].