Коллектив авторов - Великая Отечественная – известная и неизвестная: историческая память и современность

По справедливому мнению Экардта Бартеля (СДПГ) граффити являются «аутентичными свидетелями истории»: «не созданными по приказу властей героическими монументами, но – выражением триумфа и страданий простого человека». Надписи солдат Красной Армии «напоминают об ужасных последствиях нацистской диктатуры и об освобождении от диктатуры и войны». Подписавшие запрос депутаты стремятся не только очистить стены, но и «найти сомнительный повод для отказа от теневых сторон германской истории». В заключение Бартель выразил твердую уверенность в том, что предложение правых не найдет поддержки в парламенте. Бартеля активно поддержал коллега по фракции Хорст Кубачка: «Если мы уменьшим число надписей, мы сузим пространство нашей памяти… Но этот акт забвения недопустим. Имена должны быть сохранены, речь идет об отдельных судьбах, об истории снизу» [566].

Парламентарий от Партии зеленых, дипломированный историк Гельмут Липпельт спросил Зингхаммера и его единомышленников, в чем же состоит причина их обращения: «Может быть, это всего лишь стремление к чистоте, которое часто встречается среди наших сограждан?» Однако вслед за этим он указал на подлинный смысл запроса фракции ХДС/ХСС: «Может быть, для вас важен смысл этих надписей? Может быть, вы воспринимаете победные надписи советских солдат как напоминание о позоре?». Липпельт сослался на собственные впечатления от визитов в здание рейхстага парламентских делегаций Российской Федерации и стран СНГ, члены которых всегда были неизменно признательны немцам за спасение «русских граффити». Вывод Липпельта: «невозможно переписать историю», и именно поэтому необходимо сохранить память о солдатах, которые «пришли сюда, чтобы победить фашизм». Липпельт призвал депутатов-консерваторов, «запрос которых не имеет никаких шансов на успех», «выбросить документ в корзину для ненужных бумаг» [567]. Эмоциональным было выступление депутата от Партии демократического социализма (ныне Партия левых), активиста антифашистского движения Генриха Финка. Возникшие спонтанно надписи говорят нам о радости после окончания боевых действий: «Одна из надписей выражает это всего в двух словах: “Войне капут!”. Сказать короче о победе над режимом гитлеровского фашизма, наверное, нельзя». Что же касается русских и иных фамилий на стенах рейхстага, то «каждое имя – это сохраненная память о тысячах павших солдат Красной Армии» [568].

Запрос, уже изначально имевший мало шансов на успех (71 голос из общего числа 660 депутатов!), не был поддержан парламентариями. Со временем депутаты, в том числе и те, кто входит во фракцию ХДС/ХСС, были вынуждены примириться с надписями советских солдат на стенах германского парламента, но и начали извлекать из этого исторические уроки.

В газете «Frankfurter Rundschau» в мае 2005 г. была помещена статья авторитетной журналистки Веры Фрёлих, носившая приметное название «Vojne kaputt!: Надписи в рейхстаге: свидетельство позора или призыв к тому, чтобы задуматься?» [569]. По существу, здесь дана точная характеристика разнонаправленных тенденций германского исторического сознания, четко проявившихся в ходе парламентских дебатов. Прения в Бундестаге не случайно совпали с широкой дискуссией о преступлениях вермахта, когда немцы вновь оказались лицом к лицу с нежелательными и как будто давным-давно решенными «проклятыми» вопросами – о национальной вине и национальной ответственности за чудовищные деяния гитлеровцев [570]. После объединения страны произошло «формирование контуров нового самосознания» [571], которое невозможно оценить однозначно. С одной стороны, в общественном мнении ФРГ утвердился антинацистский консенсус. Но, с другой стороны, заметно выросло влияние течений, которые можно объединить в рамках понятия «новый немецкий национализм», которому присуща линия на «размывание» памяти о поражении третьего рейха, на причисление Германии к числу жертв Второй мировой войны.

Могли ли предположить бойцы и командиры Красной Армии, что несколько десятилетий спустя их автографы станут полем идеологического противостояния и будут приводить в смятение немецких консервативных политиков?

С весны 1999 г. открыты для посетителей купол, сооруженный по уникальному проекту Фостера, обширная площадка на крыше здания, а также (в дни, свободные от заседаний парламента) внутренние помещения, где расположены советские надписи. Ежегодно сюда приходят до 3 миллионов посетителей.

Поток экскурсантов – в этом может убедиться каждый, кто бывает в Берлине, – с каждым днем только нарастает. Непременным и желанным гидом по Бундестагу в течение многих лет является Карин Феликс, миловидная общительная женщина, свободно владеющая русским языком. Ее имя хорошо знают российские экскурсанты. Изучение и расшифровка надписей советских солдат стали для нее делом жизни.

С особой нежностью и сердечностью она относится к ветеранам Великой Отечественной войны. Она пожимает руку каждому из них, говорит им по-русски: «Спасибо Вам за то, что Вы сделали для нас. Спасибо, что мы можем мирно жить». В мае 2010 г. вещающая на немецком языке радиостанция «Голос России» провела передачу, специально посвященную тому, как Карин Феликс расшифровала ряд «русских т» и отыскала их авторов или их потомков и родственников. «Никто не знает надписи так, как их знаю я, – с полным правом утверждает она. – Подлинная жизнь автографов начинается тогда, когда нам удается узнать их авторов». Журналистка, ведущая радиопередачу, воскликнула: «Эта женщина действительно знает все! Каждую букву, каждую надпись и, во многих случаях, авторов этих надписей!» [572].

Первым из бывших солдат, штурмовавших Берлин, отыскал свою подпись в 2001 г. Борис Сапунов (1922–2013) – доктор исторических наук, профессор, научный сотрудник Государственного Эрмитажа. Председатель парламента Вольфганг Тирзе пригласил ветерана и его сына в Берлин. 16 мая 2002 г. состоялся торжественный прием в Бундестаге. Тирзе распорядился занести это событие в памятную книгу парламента ФРГ. Событие оказалось столь необычным, что еженедельник «Der Spiegel» не преминул опубликовать выразительный репортаж своего специального корреспондента Уве Бузе: «Сапунов поражен стеклянным куполом, он осматривает великолепные двери, соединяющие друг с другом залы и коридоры, и подходит к стене, оставленной такой, какой она была в последние дни Второй мировой войны. И здесь Сапунова настигает его первая жизнь. На высоте полутора метров он видит свое имя, написанное четкими буквами, хорошо читаемыми на поверхности камня. Почти 57 лет назад, 3 мая 1945 г. Сапунов стоял у этой стены, подтвердив своей подписью завоевание германской столицы. Тогда Сапунов носил звание сержанта Советской Армии, с самого начала войны был ее участником, сражался на многих фронтах, был ранен, был объявлен убитым, и, наконец, оказался среди тех, кто захватил Берлин. За несколько дней до капитуляции он осматривал рейхстаг, нашел на полу обломок древесного угля и написал на стене свое имя». Знаменателен вывод немецкого журналиста: «Немцы должны знать, кто одержал над ними победу» [573]. В благодарственном письме, которое Сапунов направил Вольфгангу Тирзе, было сказано: «Прошу передать глубокую благодарность сотруднице Бундестага Карин Феликс за исключительную помощь в организации и проведении моего визита»