Маргарита Бычкова - Русско-литовская знать XV–XVII вв. Источниковедение. Генеалогия. Геральдика

Н. П. Лихачев проанализировал роспись рода Лихачевых конца XVII в., поданные к ней документы и составил подробную роспись [230]. Он опубликовал и дело Головкиных, составленное в Палате родословных дел. Этот разбор во многом перекликается с его более ранней критикой актов Головкиных. Опираясь на опыт европейской дипломатики, Н. П. Лихачев отметил, что грамоты, составленные в монастырях, часто бывают поддельными [231]. Отметив все несообразности грамот и росписи, он пришел к выводу: «…вся беда вышла из-за того, что Головкины, воспользовавшись вкладной книгой (Троице-Сергиева монастыря. – М. Б. ), не догадались восполнить ее подлинными вкладными или данными грамотами; распределяя поколения по соображению, руководствуясь главным образом отчеством, составители родословной росписи жестоко напутали и ввели в заблуждение Палату родословных дел» [232].

Ряд мелких заметок поместил в «Известиях» Д. Ф. Кобеко; в основном они посвящены исправлению ошибок в росписях Нагих, Трубецких, авторами которых были Г. А. Власьев. Н. В. Мятлев и др. Интересна его статья о крестьянской ветви рода Строгановых. Отметив, что в начале XVII в. эта семья разделилась на две ветви – именитые люди и крестьяне, Д. Ф. Кобеко указал, что историки изучали родословие именитых людей, «роспись крестьянской ветви этого рода оставалась в забвении» [233]. Это была единственная статья историка прошлого века о крестьянской семье.

Другая работа Д. Ф. Кобеко посвящена дьякам Щелкаловым. Отметив их неродовитое происхождение, автор устанавливает родственные связи Щелкаловых с членами московского двора и «врастание» их в правящую верхушку [234].

Из собственно источниковедческих работ кроме статьи Н. П. Лихачева о Государеве родословце в «Известиях» была опубликована статья В. В. Руммеля, где сравнивается текст рукописи Бархатной книги с текстом, опубликованным Н. И. Новиковым [235]. Фактически это самая полная работа, в которой даются описание рукописи Бархатной книги и ее разночтения с публикацией.

Составу дворянских архивов посвящена работа Н. Н. Кашкина [236]. История архивов рассматривается в двух планах: в связи с формированием феодальной вотчины, ее переходом от одной семьи к другой и непосредственно с комплектованием и составом семейных архивов.

Все эти статьи в основном отражают научное направление в деятельности общества и показывают, что к концу XIX в. русская генеалогия в лице ее передовых представителей сделала значительный шаг вперед. Ей уже присущ источниковедческий анализ и критическое осмысление источников.

Научные заседания общества были нерегулярными, они созывались по мере поступления докладов. Текущие дела, кроме тех, которые по уставу могло решать только собрание всех членов, обсуждались на заседаниях правления.

Часть докладов, заслушанных на заседаниях, носила чисто источниковедческий характер. В 1899 г. Н. П. Лихачев прочитал доклад о Государеве родословце и Бархатной книге [237]; В. В. Руммель рассказал о составе и редких записях списка родословной книги, принадлежавшего в XVII в. А. И. Зюзину [238]. М. С. Путятин доложил о гербовнике, составленном Князевым, и о его рукописи из библиотеки Казанского университета, а В. В. Руммель – о росписях XVII в., поданных в Разряд [239]. Ряд докладов о происхождении и истории отдельных родов сделали Н. П. Лихачев и Д. Ф. Кобеко [240].

В 1919 г. РГО обратилось в Академию истории материальной культуры с предложением «войти в объединение с АИМК», и 11 октября того же года Совет АИМК постановил принять общество в объединение [241]. В связи с этим были сделаны изменения в названии и уставе генеалогического общества: оно было переименовано в Русское историко-родословное общество, а в уставе записано, что общество «имеет целью всестороннее изучение и научную разработку истории русского общества как во всем его объеме, так равно и составных частей его: классов, сословий и других общественных делений до отдельных родов и отдельных представителей включительно» [242]. Здесь же было отмечено, что общество будет заниматься «вспомогательными отраслями русской исторической науки», которые связаны с его задачами: изучением памятников материальной культуры и быта, архивоведением, палеографией, геральдикой, сфрагистикой, дипломатикой и др. [243]Чтобы сохранить себя как научную единицу, а также свой архив и библиотеку, общество решило расширить свою научную программу, занявшись исследованием вспомогательных исторических дисциплин, связанных с генеалогией.

С октября 1919 г. по сентябрь 1922 г. регулярно созывались совещания общества; всего было проведено 25 научных заседаний. На них кроме генеалогических докладов (о происхождении Матюшкиных, Отрепьевых-Нелидовых, князей Ряполовских и др. [244]) были прочитаны и исторические – о смерти царевича Дмитрия (доклад Ю. В. Татищева), о Шемячичах (П. А. Садиков), несколько раз с различными докладами о семье Строгановых выступал А. А. Введенский [245]. Часть докладов касалась геральдики и истории искусства, среди них – Д. В. Айналова о миниатюрах к тексту Сказания о Борисе и Глебе в рукописи XIV в., несколько докладов В. К. Лукомского о гербах и печатях XVIII в. [246]Некоторые из докладов были запланированы и заказаны советом Историко-родословного общества. 20 апреля 1920 г. совет поручил С. Н. Тройницкому и В. К. Лукомскому сделать доклад о важности геральдики как научной дисциплины, а Ю. В. Татищеву – о значении, составе и редак-циях родословцев как исторического источника [247].

На заседаниях обсуждались проблемы, касающиеся истории создания родословных книг XVI – XVII вв. Н. П. Лихачев 28 августа 1920 г. прочитал доклад «Переход родословца Пусторослевых из рода в род», где существенно дополнены опубликованные им ранее сведения по истории этой рукописи [248].

Ю. В. Татищев сделал два доклада по истории родословных книг – о приписных родах и о фальсификации родословных легенд. А в июне 1922 г. А. А. Сиверс доложил собранию, что Н. П. Лихачев «передал обществу собранные им материалы по вопросу о редакциях и истории текста русских родословцев с тем, чтобы они были использованы членом общества Ю. В. Татищевым для продолжения им труда на эту же тему [249].

Большое внимание уделялось комплектованию архива, в который включались текущие дела о деятельности общества и научные работы его членов, а также древние рукописи дворянских семей, присланные в дар обществу из семейных архивов. Эта традиция сохранялась все время. В частности, некоторые древние документы были спасены из разрушенных архивов и учреждений и присланы членами общества в Петербург с фронтов мировой войны.

После революции общество стремилось пополнить свой архив делами уже умерших сотрудников. Так, оно вело переписку с государственными архивами по поводу бумаг Н. В. Мятлева, в особенности о подготовленной им публикации росписей конца XVII в. [250]