Маргарита Бычкова - Русско-литовская знать XV–XVII вв. Источниковедение. Генеалогия. Геральдика

Сейчас материалы общества находятся в архивах Москвы и Петербурга. В Петербурге хранятся древние документы из личных фондов, присланные в дар обществу [251], часть делопроизводственных документов за дореволюционный период, преимущественно переписка Н. П. Лихачева по поводу издания «Известий Русского генеалогического общества», а также устав, списки членов и др. Все делопроизводство за 1919–1922 гг. также находится в Ленинграде. В Москве хранятся в основном материалы Г. А. Власьева, делопроизводственные документы до 1911 г. и переписка с отдельными лицами. [252]

Собранные и опубликованные обществом генеалогические документы до сих пор сохраняют свое значение. В публикациях работ ряда членов общества методика источниковедческого анализа достигает высокого научного уровня [253]. Многолетняя работа с родословными материалами привела ведущих исследователей к идеям о необходимости более тесной связи генеалогии с историческим исследованием и позволила в последние годы деятельности общества сформулировать задачи генеалогии, вытекающие из общих проблем исторической науки.

В русской историографии изучение росписей XVII в., составленных и поданных в Разрядный приказ после отмены местничества в 1682 г., связано с общими тенденциями исследования генеалогических документов. Начало ему было положено Н. И. Новиковым, который вместе с Бархатной книгой опубликовал в 1787 г. «роспись… тем фамилиям, от которых родословныя росписи в Разряд поданы» [255]. Н. И. Новиков сгруппировал фамилии, связанные единством происхождения, кратко изложил легенду о происхождении этих фамилий, для каждой росписи указал архивный номер. Хотя эта публикация не раскрывает полного содержания росписей, сейчас она необыкновенно ценна, так как значительная часть документов XVII в. погибла в войну 1812 г.

Интерес к родословным документам в 40–70-е годы XIX в. связан с поисками и публикацией списков родословных книг, грамот и других материалов. Родословные росписи, сильно поврежденные в 1812 г., внимания к себе не привлекали. Обширная литература, связанная с ними, а скорее, с изучением грамот, поданных в Разряд вместе с росписями, появляется в 80–90-е годы. Этот интерес отчасти был вызван книгой П. Н. Петрова «История родов русского дворянства» (1886 г.), где критика родословных документов XVI – XVII вв. сочеталась с достаточно низким уровнем исследования. Как рецензия на книгу Петрова была написана работа А. П. Барсукова, в ней дана более четкая и объективная оценка росписей: «Наши родословные издревле имели все качества актов юридических. Они вызваны были не самостоятельным развитием понятий о дворянском достоинстве и чести, а правительственными распоряжениями, всем распорядком службы в Московском государстве» [256]. А. П. Барсуков изложил историю создания Палаты родословных дел, опираясь на известия указов 1682 и 1686 гг. о порядке подачи росписей и составлении родословных книг [257]. Заметив, что «полного делопроизводства Родословной палаты не сохранилось», автор реконструирует ее деятельность по дьяческим пометам и решениям, которые имеются на списках росписей. Он подробно разбирает все известия, сопутствующие внесению в родословную – Бархатную – книгу росписей Татищевых (глава Смоленские князья), Бельских (глава Ярославские князья) и не внесению росписей Нечаевых в главу Плещеевых и Исуповых в главу Квашниных. Барсуков не указывает своих источников, но, очевидно, он пользовался не подлинными родословными росписями, а копиями с них, сделанными в XVIII в., и сведениями о соответствующих указах, помещенными в Бархатной книге при записи в нее росписей Бельских и Татищевых [258]. Подлинников этих росписей не сохранилось.

А. П. Барсуков считает, что за четыре года (1682–1686) было подано около 750 росписей, из которых «едва четвертая часть вошла в состав Бархатной книги; прочие остались нерассмотренными Родословной палатою, и если не все, то очень многие доселе хранятся частию в подлинниках в московских архивах Министерства юстиции и Министерства иностранных дел, частию в копиях в делах департамента герольдии» [259]. А. П. Барсуков также проводит анализ отдельных записей из росписей XVII в., полемизируя с высказываниями П. Н. Петрова.

Через год после выхода работы А. П. Барсукова была опубликована книга Н. П. Лихачева, где изложена самая четкая концепция об истории русских родословных документов XVI – XVII вв., созданная в русской исторической науке. Подробный анализ родословных документов, сведения об их составлении и употреблении – все это отражает деятельность Разрядного приказа XVI в., истории которого и посвящена книга Н. П. Лихачева. Автор исследовал легенды о происхождении Бегичевых, Бахметевых, Борыковых, Воейковых, Римских-Корсаковых, доказывая, что в Посольском приказе существовала «выезжая книга», где записывались выезды на службу в Москву.

Н. П. Лихачева интересовали больше не росписи XVII в. а копии с грамот, представленные вместе с ними. Относительно росписей он сделал лишь несколько общих предварительных замечаний, а ряд фальсифицированных грамот, поданных вместе с росписями Бедовых и Сатиных, разобрал подробно [260].

Большую ценность для исследования истории родословных росписей XVII в. представляет предисловие к публикации А. И. Юшкова [261]. В нем изложена история подачи росписей и составления Бархатной книги, а также хранения родословных росписей. В XVIII в. все дела были целы, а их перечень помещен Н. И. Новиковым в качестве приложения к Бархатной книге. Когда, уже пострадав после войны 1812 г., столбцы в 1852 г. перешли в состав Московского архива Министерства юстиции, директор архива приказал их скопировать. Очевидно, это не было сделано, так как поврежденные, ветхие столбцы в 1894–1895 гг. разворачивал и реставрировал А. И. Юшков. Две росписи при этом рассыпались (Казначеевых и Кикиных) [262]. Дела, сформированные А. И. Юшковым, сохранились до наших дней. Становится понятным, почему все исследователи XIX в. пользовались копиями XVIII в.

В своей публикации А. И. Юшков напечатал лишь списки грамот, поданные вместе с росписями. Автор упрекнул Н. П. Лихачева в ряде ошибок и неточностей при передаче текста аналогичных грамот [263]. Публикация вызвала немедленную критику Н. П. Лихачева. Развернувшаяся полемика раскрывает принципы отбора документов, передачи текста и другие археографические приемы, которыми пользовались Н. П. Лихачев и А. И. Юшков при издании родословных документов.

Отвечая на замечания А. И. Юшкова, Н. П. Лихачев высказал и свое отношение к росписям, подчеркнув, что материал этот не систематизирован, разбросан по ряду архивов, что «он по качеству своему требовал предварительной обработки». Лихачев полагал, что родословные росписи XVII в. находятся не только в Архиве Министерства юстиции, но еще в портфелях Миллера Архива Министерства иностранных дел, в книгах дел решенных архива герольдии, а также «в некоторых старинных сборниках среди рукописей в разных библиотеках и, наконец, в частных родовых архивах» [264]. Автор резко осуждает Юшкова за то, что, публикуя акты, тот совершенно игнорировал росписи, с которыми они были поданы. По мнению Лихачева, такое издание напоминает альбомы «тех любителей искусства, которые вырезывают миниатюры и гравюры из рукописей и книг» [265].