Маргарита Бычкова - Русско-литовская знать XV–XVII вв. Источниковедение. Генеалогия. Геральдика

В. С. Мингалев, детально проследивший изменение имен в различных группах списков всех редакций Сказаний, не сделал попытки идентифицировать их с реальными историческими лицами. Но он пришел к интересному выводу, что такие «неперсонифицированные» имена Сказания, как Сабур, Григорий Хлопищев, Григорий Капустин, Григорий Судаков, «читаются в летописях северного происхождения» [372]. Это наблюдение позволило автору достаточно убедительно определить место создания памятника.

Из такого анализа работ, где используются методы генеалогии, можно сделать некоторые выводы, относящиеся, как представляется, к развитию генеалогии в целом.

Прежде всего расширился круг источников генеалогии и усовершенствовался метод их анализа. Из наиболее существенных достижений надо отметить использование актового материала как источника непосредственных генеалогических исследований при составлении родословных таблиц, установлении родственных связей между семьями и т. д. Привлечение летописного и актового материала не только расширяет фактическую базу генеалогии, но и позволяет ставить вопрос о значении родословных документов как источника общественно-политической мысли.

В связи с этим следует осторожнее подходить к родословным показаниям, содержащимся в литературных и публицистических произведениях XVI–XVII вв. У нас сейчас нет критериев, позволяющих отнести то или иное родословное известие к категории семейного предания, легенды, памфлета или какой-любой иной; практически никогда не ставился вопрос, что в родословных росписях или генеалогических записях воспринималось современниками как компрометирующее или восхваляющее определенное лицо или семью, как достоверное или легендарное, как соответствующее традиции родословных документов той или иной эпохи. Поэтому пока мы не можем по наличию или отсутствию в литературно-публицистических источниках определенного круга сведений об отдельных лицах или семьях говорить о времени происхождения подобных произведений и их направленности. Этот вопрос нуждается в дополнительном серьезном исследовании.

Очевидно, родословные росписи могут исследоваться как памятники общественных идей. В отличие от литературно-публицистических произведений, это массовый источник, четко укладывающийся в хронологические рамки и связанный с деятельностью официальных лиц. Их использование позволит по-новому взглянуть на представления о сословности в феодальном обществе и о связи дворянства с правящим домом. В родословных легендах сочетаются семейные предания о происхождении, иногда имеющие вековые традиции, и нормы определенной эпохи, когда они окончательно оформлялись, что делает их сложным источником. Знание генеалогических традиций определенного времени позволит четче понять идейную направленность литературных произведений.

Генеалогия в системе общественно-политических идей – тема новая, к ее разработке только приступают. Но ее значение как при изучении родословных документов, так и при исследовании этих идей представляется плодотворным и перспективным.

История Литвы и Польши в русской генеалогической литературе XVI в. – это большой и еще не изученный вопрос, связанный с проблемами внутренней и внешней политики московских великих князей, обоснованием территориальных прав, идейно-политической борьбой. Кроме того, он входит как составная часть в вопрос о выработке идеологии самодержавия – концепции русского правительства о происхождении и правах московских вели ких князей, впоследствии – царей, и связанные с этим вопросом проблемы государственного управлении Русского государства и его места среди других европейских и азиатских стран.

Помимо такого идейно-политического направления русские родословия XVI в. содержат многочисленные конкретные, а иногда уникальные факты, связанные с происхождением, брачными связями, земельными владениями и другими вопросами истории семей, как выехавших служить из Литвы на Русь, так и наоборот – переехавших в Литву из России. Собранные воедино, они, без сомнения, позволят яснее осветить историю и взаимоотношения обеих стран в XIV–XVI вв.

Естественно, что весь этот круг вопросов, требующий исследования полного комплекса генеалогических памятников и сопоставления их с другими источниками, содержащими аналогичные сведения, невозможно рас смотреть в одной работе. Поэтому автор счел необходимым ограничиться разбором родословия великих князей литовских, помещенного в родословных книгах XVI в., сравнением разных его редакций между собой, а также с другими современными им памятниками, в основном – летописями и хрониками.

Такое сопоставление показывает связь родословия литовских князей с другими источниками, его независимость или зависимость от них в выборе и интерпретации фактов. Кроме того, сам выбор фактов из всех известных свидетельствует о политической направленности родословия.

Совокупность определенных вопросов, которые в разное время выделили составители родословия, говорит об особенностях отношений России и Литвы.

Прежде всего, надо сказать несколько слов об общей специфике родословия литовских князей в русских родословных книгах.

Родословные росписи до сих пор мало рассматривались как документ политический. Это связано с рядом причин. Традиционная генеалогия брала из росписей генеалогическую схему и проверяла ее достоверность, определяя полноту записанных в разных редакциях родословий лиц, отбирая чисто биографические известия и устанавливая достоверность степени родства. Вопрос, почему в тех или иных родословиях пропадают или появляются от дельные лица, поколения и ветви родов, практически не ставился. А только решение этого вопроса сможет осветить идейную направленность родословий.

Кроме того в русской историографии надолго утвердилось мнение о частном происхождении родословных книг и значительном частном элементе в их записях, что приравнивалось к понятиям «недостоверный», «фантастический». Такая постановка вопроса сразу исключала из поля зрения исследователя основной комплекс сохранившихся рукописей.

Предпринятое автором настоящего сообщения изучение всего известного комплекса родословных книг XVI–XVII вв. позволило установить связь между дошедшими до наших дней списками, определить их редакции, взаимосвязь рукописей внутри редакций и взаимовлияние различных редакций. Такое исследование позволяет проследить эволюцию различных редакций родословных росписей в разных редакциях родословных книг на протяжении всего времени их существования [374].