Павел Троицкий - История русских обителей Афона в XIX–XX веках

В конце прошлого столетия скит населяли двое монахов: отец, монах Андреас (умер и похоронен на скитском кладбище), и сын, иеромонах Павел. Да еще был некий француз, который вроде бы никакого отношения к монашеству не имеет. Но по данным 2001 г., когда в монастыре Филофей произошел «путч» (выражение одного афонского монаха), игумен Ефрем с частью братии вынужден был покинуть свою киновию, и Кинот не нашел ему другого убежища, кроме Андреевского скита.

Частично сохранился нижний, зимний храм собора, посвященный митрополиту Алексию. Но исчезло древнее собрание икон игумена Иосифа. Многие склонны считать, что это произошло в период бесконтрольного господства в скиту двух упомянутых монахов, причем немаловажно заметить, что иеромонах Павел был известным на Афоне реставратором икон и имел большие связи [122]. Не сохранились иконы из иконостаса параклиса в честь преподобных афонских святых, не сохранились и другие иконостасы.

Еще недавно по зданиям скита было опасно ходить. Во многих местах были разрушены перекрытия и можно было провалиться. Над некоторыми дверьми сохранились русские надписи, например: «Аптека». От храма Свт. Иннокентия Иркутского осталось только помещение, убранство, как и в большинстве параклисов скита, просто исчезло. К сожалению, новое братство не только старается возродить скит, но и переделать его на греческий лад, чтобы никакая деталь не напомнила, что этот скит был когда-то русским.

В 2007 г. был открыт храм в честь иконы Божией Матери «В бедах и печалех утешение». Туда была перенесена глава св. апостола Андрея Первозванного, и стали совершаться службы. Главный собор был закрыт для паломников, видимо, временно. Хотя надо учесть, что греческие монахи больше любят маленькие параклисы, чем огромные соборы наподобие Андреевского, что более соответствует их менталитету.

События последних десятилетий в России привели к резкому изменению в отношениях государства и Церкви. В некотором смысле можно говорить, что в области внешней политики их интересы совпадают. Часто защитниками интересов Церкви выступают государственные чиновники. 18 сентября 2006 г. состоялось заседание попечительского совета Фонда поддержки русских святынь на Афоне. Речь шла о помощи Русскому Пантелеймонову монастырю. Но были упомянуты также Свято-Андреевский и Ильинский скиты, в прошлом столетии ввиду разных обстоятельств перешедшие в руки греков. Полномочный представитель Президента РФ в Центральном федеральном округе Георгий Сергеевич Полтавченко, неоднократно посещавший Афон и о проблемах Русского Пантелеймонова монастыря знающий не понаслышке, отметил, что нельзя снимать с повестки дня и вопрос о возвращении Свято-Андреевского и Ильинского скитов.

Кто знает, может, мы когда-нибудь, как и в старину, увидим, как во третий день Пасхи, русское братство выходит из скита навстречу приходящей в обитель Святой Посетительнице, навстречу Иверской иконе Божией Матери.

Когда говорят о русском афонском монашестве XIX–XX вв., то в первую очередь обращают внимание на количество: число русских монахов в 1913 г. составило 4800 человек. Они подвизались в Пантелеймоновом монастыре, Андреевском и Ильинском скитах, а также в восьмидесяти двух келейных обителях. Число монахов-греков составляло на тот момент 3600 человек. Эти цифры действительно поражают воображение, если учесть, что к 1830 г. на Афоне не осталось ни одного русского монаха. Жить на Афоне в то время стало практически невозможно из-за турецкой оккупации полуострова – реакции Стамбула на участие греческих монахов в восстании против султана. И вот за последующие 70–80 лет русское монашество достигло такого расцвета! Что же влекло русского человека на Афон? Святая Гора всегда представлялась нашему соотечественнику местом особой святости, и он, получив возможность совершить паломничество на Афон, зачастую навсегда оставался в этом святом месте. Учреждение Русского Палестинского общества весьма облегчило путь русскому человеку на Святую Гору, и он стал не так труден и опасен, как, например, во времена Барского.

Но все же надо признать, что главной причиной внимания был строй афонской жизни, сохранивший устои древнего монашества. Увы, при всей своей многочисленности монашество в России не могло похвастаться подобной высокой жизнью. XVIII век нанес тяжелый удар по Церкви и в первую очередь по чернецам. Отправляясь на Афон, курянин или туляк искал в святогорских монастырях во многом уже утраченный идеал. Русскому человеку всегда была ближе по духу киновия. Скитский устав, который пытался внедрить на Руси преп. Нил Сорский, не приобрел такого значения, как общежительный. А реформы Петра I и его потомков привели к тому, что монастыри фактически стали государственными учреждениями, и поэтому такая форма иноческой жизни, как отшельничество, стала просто невозможной. Поэтому не удивительно, что Пантелеймонов монастырь, как и первая русская обитель в XIX в. – Андреевский скит, стали примерами строго общежительных обителей. Это стало возможно благодаря тому, что монашество на Афоне не имело никакой внешней опеки, которая часто бывает вредной или даже смертельной для иночества. Но вот большие русские обители уже переполняются монашествующими, умирают и великие русские старцы Иероним и Макарий. В этих условиях образуются всё новые и новые обители. Русские монахи, проведшие 20–30 лет на Афоне, приобретают на территории других монастырей полуразрушенные келльи и восстанавливают их. Скоро вокруг них собирается братство из 20, 30, 50 и даже 100 человек. Эти келльи, в которых по греческому обычаю проживает старец и несколько учеников, у русских становятся маленькими монастырьками.

Надо отметить, что все старцы этих келлий являются наследниками традиций преп. Сергия Радонежского. Монастырь, по их убеждению, – не только уединенная обитель, но и место, где каждый нуждающийся может получить помощь и утешение. Хотя здешние келлиоты не могут помогать непосредственно бедствующему народу, но Афон имеет особый тип монахов – сиромахов, бедняков-монахов, не имеющих даже крова над головой. Келлиоты берут под свою опеку и бедных престарелых отшельников, и вообще всех, нуждающихся в помощи. Для келлиотов монастырь – также место, откуда звучит проповедь, обращенная к миру, обращенная не только к заблудшим овцам своего отечества, но и к народам других стран. Монастырь – это, в их понимании, особый центр православия, который может дать отклик на любую церковную потребность сегодняшнего дня. И вот мы видим келлиотов, возрождающих древние святыни в Палестине, монастыри в Сербии и России, проповедующих среди татар. Еще одна черта келлиотов – это патриотизм и почитание российской государственности. Наверное, во всей России не было столько храмов, посвященных тем или иным событиям из жизни царской семьи. Есть храмы, воздвигнутые в честь коронования его величества Николая II, есть посвященные чудесному избавлению царской семьи в Борках и в Париже, есть и в честь спасения цесаревича от покушения в Отсу. Еще примечательны келлиоты тем, что почти все они – простолюдины, носители идеалов русского народа и из своих афонских келлий они охватывают взором всю планету от Японии до Америки.