Павел Троицкий - История русских обителей Афона в XIX–XX веках

Православная Русь. 2005. № 16.

Известный афонский духовник, почил 25 мая 1903 г. В миру он был князем Теодором Георгиевичем Эристовым. Его род уже сделал в древности немалое приношение Афону. Во времена преп. Афанасия у него в послушниках были знатные грузины, основавшие еще при его жизни Иверский монастырь. Первым был инок Иоанн (Варасваче), знаменитый полководец иверского царя Давида Куропата, вторым – его сын, в монашестве Евфимий, и, наконец, третьим – князь Торникий, из рода которого и происходил грузинский инок. Князь Торникий вошел в историю Афона тем, что по приказу греческой императрицы и по благословению преподобного Афанасия вынужден был переменить рясу на доспехи и вновь стать на время полководцем. Но победа была одержана, и князь снова вернулся в обитель, где и окончил свое земное странствие. Его далекий потомок, старец, известный духовник грузинского братства, закончил свой жизненный путь рядом с Иверским монастырем.

Письмо монаха Афонского Ильинского скита Хрисанфа епископу Псковскому Арсению от 13 июля 1905 г. ГАРФ. Ф. 550. Оп. 473.

Русский паломник. № 23. С. 19.

Русский паломник. № 28. С. 107.

Читая эти отрывки, где говорится «о давнем желании» о. Никодимаи «нежелании жить в России», поражаешься двум вещам: незнанию собственной истории и преклонению пред Западом. Человеку, мало-мальски знакомому с историей экспедиционного корпуса, известно, что перед нашими солдатами после Октябрьского переворота был поставлен выбор: либо продолжать воевать на стороне Франции во имя ее интересов, либо работать на предприятиях Франции, либо работать на положении рабов в Алжире. И большинство выбрало тяжелый каторжный труд, не желая воевать за чужие интересы. Французы при этом русских не жалели: «В апреле 1917 новый главком французов генерал Нивель затеял грандиозное наступление. Русские бригады, как обычно, оказались на самом острие. В результате все обернулось страшным поражением для Антанты, вошедшим в историю как „бойня Нивеля”. Обе наши „французские” бригады потеряли около 5000 человек (весь корпус составлял 45 тыс. человек) – таких ужасных потерь еще не было. „Разброд в умах” сменился неподдельной обидой за погибших товарищей и такой же откровенной злостью ко всему французскому и военному. Бригады отвели в тыл, где солдаты и офицеры начинают посещать митинги» (Березин А. Забытый контингент // Братишка. 2005 г., июль). Дорога же на Родину была очень трудна и заняла не один год, и далеко не все ее смогли выдержать. Вообще, вопреки стереотипу, сложившемуся в сознании русских людей, французы были чрезвычайно жестоки в отношении к иностранцам, воевавшим на их стороне. Так, не выдержав издевательств, русские солдаты, оказавшиеся в силу некоторых причин в составе Иностранного легиона, устроили бунт, избив унтер-офицеров. Подобные бунты карались смертной казнью. Можно с уверенностью сказать, что о. Никодиму пришлось вынести немало за свою жизнь, а пробраться на Афон было делом вовсе не легким. После того как начались братания с болгарами, часть была снята с фронта, и пред русскими был поставлен выбор: либо продолжить войну в составе французской армии, либо заняться доблестным каторжным трудом. Отправляться в Россию или на Афон никто русским не разрешал. В любую минуту будущий монах мог быть схвачен и отправлен в Африку или даже расстрелян как дезертир. Да и законность пребывания его на Афоне была весьма сомнительна.

Русский паломник. № 28. С. 107.