Павел Троицкий - История русских обителей Афона в XIX–XX веках

Братия келльи Иоанна Богослова. Фотография 50-х гг. XX в.

Некоторые келльи поддерживали весьма тесные отношения с Россией. Многие из них писали иконы на заказ. Например, в Троицком храме в селе Донском Труновского района Ставропольского края сохранилось сразу несколько таких икон: икона свт. Николая Чудотворца, написанная и освященная в обители святого Иоанна Богослова Хиландарского монастыря в июле 1900 г.; икона Пресвятой Богородицы «Скоропослушница» – благословение Святой Горы Афон, келлии Свт. Иоанна Златоуста 1895 г.; икона Пресвятой Богородицы «Скоропослушница» 1900 г. из Хиландарского монастыря.

Святынями обители были древние иконы св. Саввы и преп. Симеона, древняя чудотворная мироточивая икона Иоанна Предтечи, чудотворная наместная икона Божией Матери, древняя, написанная более 700 лет назад икона св. апостола Иоанна Богослова, частица Животворящего Креста и множество частиц святых мощей.

В Карее находится и знаменитая Благовещенская келлья. Построена она тоже в XI в., предположительно св. Саввой. Известна тем, что в начале XX в. там пребывало братство, возглавляемое схимонахом Парфением – учеником знаменитого Хаджи-Георгия. О. Парфений (Петр Константинович Гвоздев) родился в 1840 г. в Петергофе. Двадцати трех лет поступил в Сергиеву пустынь, оттуда через 7 лет прибыл на Афон. Старец Сергиевой пустыни о. Макарий не пускал своего послушника на Афон. Но через некоторое время он умер, и разрушилась преграда на пути к Афону. Но долгое время о. Парфения смущала мысль, что он ушел на Святую Гору без благословения игумена Игнатия (Малышева), настоятеля Троице-Сергиевой пустыни и брата о. Макария. Послушник Петр прибыл сначала в Руссик и хотел остаться там, но волей Божией старцы не приняли его сразу, а благословили посмотреть другие афонские обители. В это время иеромонах русского монастыря Пантелеймон (Сапожников), оставивший записки, которые легли в основу книги иеромонаха Антония Святогорца «Афонские подвижники благочестия XIX века», по благословению старца Иеронима обходил афонских пустынников. Русский старец поручил ему собрать сведения о грузине иеросхимонахе Иларионе, афонском духовнике. В качестве помощника о. Пантелеймон выпросил у молдаванина о. Феофана, жившего на Керашах, его ученика – монаха Виссариона, хорошо говорившего по-гречески и к тому же знакомого со многими здешними старцами. Место ученика о. Феофана и занял на время Петр. Но вскоре старец узнал, что живущий неподалеку русский монах Макарий тяжело заболел, и отправил Петра к нему в помощь. О. Макарий лежал в постели. Наступило время трапезы. Петр, прочитав в своей жизни много книг о подвижниках, знал, что многие из них питались травой. Увидев много зеленой травы, незадачливый послушник решил приобщиться подвигам отцов и сварил себе кушанье из травы, которую нарвал около келльи. Но лишь только проглотил он несколько ложек, как перед ним предстало какое-то страшилище. По бесовскому прельщению показалось Петру, что стоит чудище около двери келльи, хотя в действительности это было окно, за которым была пропасть. Испугавшись страшилища, он бросился бежать в «дверь» и, разбив стекла, упал в пропасть. Как он летел, он не помнил: не чувствовал уже ничего. Но удивительно, что он, упав в пропасть, не разбился, а только повредил себе ноги, оставшись на всю жизнь хромым. Живший высоко на горе русский монах Павел заметил в глубине пропасти лежавшего человека и сказал об этом о. Макарию, который уже недоумевал, куда девался его послушник. Тут они увидели упомянутое варево, и им стало все понятно. Спустившись в пропасть, они принесли на руках Петра окружным путем к Хаджи-Георгию. Опытный старец дал Петру выпить сразу три стакана оливкового масла, чтобы остановить действие ядовитого зелья. Но больной сильно ослаб. Старец совершил над ним таинство елеосвящения, но улучшения не было. Тогда с разрешения о. Феофана, у которого Петр был в тот момент послушником, постриг его в великую схиму с именем Парфения. Над ним прочитали отходную, и старец Хаджи-Георгий положил на лицо Парфения икону «Скоропослушницы», которую взял из своего храма. Великая схима, принятая на Афоне, подразумевает, что тело монаха должна принять святогорская земля. Произошло чудо: схимонах Парфений не умер и через 2 месяца был абсолютно здоров. Икона была передана новому схимонаху, и он до конца своей жизни хранил ее и почитал как чудотворную.

Благовещенская келлья Хиландарского монастыря. Начало XX в.

Отныне и до самой смерти место схимонаха Парфения здесь, на афонской земле. Не он выбрал себе дорогу, а Сам Господь поставил его на афонскую стезю. Но вот приходит новое искушение: тот, кого впоследствии обвиняли в чрезмерной тяге к келлиотской жизни, по извращенному мнению не знавших ее, дающую благоденствие старцу в сравнении с пребыванием в киновии, решил переселиться в Пантелеймонов монастырь (потому что там и пение хорошее, еда обильнее и братство русское). Но старец Иероним кратко ответил русскому монаху: «Где постригся, там должен и умереть». И пришлось монаху вернуться обратно к старцу Георгию, у которого было уже большое братство из 40 человек греков. И он стал единственным русским послушником этого великого старца [233]. Пришлось выучить греческий язык. Постепенно стали приходить и другие русские, которые искали старцев, подобных о. Георгию. Здесь следует отметить, что в этой келлье был самый суровый устав на Афоне. Масло, вино, рыбу, сыр, яйца здесь не вкушали даже на Пасху. Не обходилось и без искушений: некоторые старцы обвиняли о. Георгия в том, что многие его молодые послушники умирают, не вынося подобного сверхтяжелого устава. После смерти Хаджи-Георгия в 1886 г. его место занял схимонах Парфений. К тому времени братство Хаджи-Георгия, сменив несколько мест, поселилось в Благовещенской келлье около Кареи. Келлья была известна своим книгоиздательством и благотворительностью. Раскрываем известную книгу «Посмертные вещания преподобного Нила Мироточивого Афонского» и читаем, что издана эта книга Благовещенской келльей старца Парфения на Афоне. Впервые русский читатель увидел эту книгу благодаря афонскому старцу. Жизнеописание старца Хаджи-Георгия было также составлено и издано его учеником Парфением, его можно прочесть в упоминавшейся уже книге иеромонаха Антония [234]. Кстати, и после смерти старца о. Парфений со своей многочисленной братией держался его устава – самого строгого на Афоне. Большевик Семёнов, посетивший Афонскую Гору до революции, возмущался в своих записках, изданных в России с целью нанести удар по авторитету чтимого в народе святого места, что никто из молодых не может удержаться в келлье у о. Парфения, что подобные мучения голодом могут вынести только старики. Как и во многих других афонских келльях, здесь занимались иконописанием, и обитель прославилась своими иконами не только в России, но и за рубежом. Иконы, написанные братией Благовещенской обители, можно было встретить и в Берлине, и даже в Америке. Рижский архипастырь в свое время благодарил о. Парфения за иконы, присланные для Задвинской Троицкой церкви.