Павел Троицкий - История русских обителей Афона в XIX–XX веках

К началу Второй мировой войны в монастыре проживало в общей сложности до двухсот монахов, из них – тридцать пять в священном сане. Кроме того, тогда в Лавре размещалась семинария, в которой обучалось сто двадцать человек. А возглавлял эту семинарию перешедший в Сербскую Церковь русский епископ Митрофан [229].

После смерти митрополита Антония (Храповицкого) в монастыре находит убежище архимандрит Феодосий (Мельник), долгие годы бывший келейником митрополита. Родился будущий архимандрит 8 февраля 1890 года на юге России в благочестивой семье. Уже в юности поступил в Киево-Печерскую Лавру. Но послушник не успел принять постриг – началась Первая мировая война. За исключительную храбрость он был награжден Георгиевскими крестами второй, третьей и четвертой степени и георгиевскими медалями. После войны вернулся обратно в Лавру, а когда митрополит Антоний (Храповицкий) был назначен в Киев, о. Феодосий стал его келейником и с тех пор сопровождал митрополита во всех его скитаниях, которые закончились в Сербии.

С апреля 1941 г. монастырь стал убежищем для многочисленных жителей окрестных сел, которые спасаются в древней обители от бесчинств албанских разбойников. На Пасху мимо монастыря без остановки проходит большой немецкий отряд, в монастыре же ожидали прибытия итальянских войск, что должно было обеспечить обители безопасность.

Но ожидание затянулось, а шайки албанцев стали угрожать монастырю. На всем Косовом поле в то время воцарился хаос. Семинаристы вместе со своим ректором и большая часть монахов покинули Дечаны. Осталось всего несколько монахов и среди них двое русских: архимандрит Феодосий и престарелый инок Герасим. Казалось, что монахи обречены на гибель, ведь монастырь осаждало несколько сотен разбойников, а все вооруженные силы древней Лавры представляли собой отряд в 18 человек защитников-добровольцев. Но одному из монахов чудом удалось пробраться в соседний населенный пункт, находившийся в 18 км от монастыря, где разместился итальянский отряд карабинеров. И в тот момент, когда разбойники уже ворвались в монастырь и всем монахам и защитникам, казалось, уже грозила неизбежная гибель, вдруг раздался шум моторов и на территорию Лавры ворвался итальянский отряд, который обратил албанцев в бегство. Но и после освобождения положение монастыря оставалось шатким. Итальянская военная администрация вознамерилась передать всю гражданскую власть албанским активистам, добивавшимся уничтожения главных сербских монастырей, первым в списке которых шла Высоко-Дечанская Лавра. Албанские активисты регулярно доносили на монахов, что те помогают партизанам и укрывают их. После этого карабинеры, разумеется, отправлялись в монастырь, где их встречал русский архимандрит, умевший убедить, как могло показаться, любого человека.

Однажды Лавру посетил вице-король Албании Джакомини. Высокий итальянский сановник прибыл в сопровождении многочисленной свиты. Будучи католиком, вице-король терпеливо выстоял долгий монастырский молебен, после чего был приглашен в трапезную, стены которой украшали портреты русских первоиерархов и очень большого размера портрет св. прав. Иоанна Кронштадтского. Ясно, что после этого визита должна была решиться судьба Лавры. Джакомини провел некоторое время в Петербурге в качестве офицера военной миссии своей страны и знал русский язык. О. Феодосий не упустил возможности познакомить итальянца не только с историей монастыря, но и с историей Косова, конечно, упомянув и о том, что истинными хозяевами этой земли являются сербы и только во времена турецкого владычества началось заселение турками и албанцами. Выслушав все внимательно, расчувствовавшийся вице-король сказал: «Вот где не ожидал я встретить русских! Верю вам и во всем этом вижу промысел Божий. Косовские святыни были в большой опасности, но теперь не беспокойтесь и живите спокойно. Если же местные албанцы посягнут на ваше имущество или жизни, я прикажу карабинерам выжечь все их окрестные села!»

На смену итальянцам пришли солдаты вермахта, которые скоро были выбиты титовскими партизанами. Увы, эти партизаны хоть и не разрушили Лавры, но уже тогда вели себя вызывающе. С горечью сказал о. Феодосий: «Монастырь этот я спас от итальянцев, албанцев, немцев, но от вас, сербов и черногорцев, истинных хозяев земли этой и древней святыни, этого сделать не могу, но и не хочу». Один из монахов, переживший оккупацию вместе с о. Феодосием, архидиакон Гавриил, погиб в титовском застенке, другой монах эмигрировал в США, третий монах, пробравшийся во время осады монастыря через кольцо албанцев, архимандрит Макарий, отсидев три года в тюрьме, вернулся в разоренный монастырь и стал его игуменом. О. Феодосий же был настоятелем монастыря до самой своей смерти в 1957 г. По его завещанию он был похоронен в Белграде в гробнице Иверской часовни рядом со своим учителем – митрополитом Антонием (Храповицким) [230].

Ныне обе эти обители – и на Афоне, и в Косово – пришли в запустение. С началом Первой мировой войны начались трудные времена для афонской келльи. Строитель келльи иеросхимонах Кирилл умер 15 января 1915 г., и в обители пошли распри. После войны началось тихое умирание обители. В докладе собору епископов РПЦЗ в 1962 г. архиепископ Аверкий (Таушев) сообщил, что в обители Св. Иоанна Златоуста на тот момент проживал один «иеромонах 72 лет, еще могущий служить». Ныне келлья Свт. Иоанна Златоуста находится в удручающем состоянии. Обитель, расположенную рядом со старой Ватопедской дорогой, ныне даже нелегко заметить, несмотря на то, что ее храм был весьма внушительных размеров. Вся местность вокруг келльи сильно заросла за последние годы, и кроны афонского леса стыдливо скрыли униженное положение некогда славной афонской обители. Не сохранилось ни одной иконы, ни одной принадлежности храма, не осталось ни одной оконной рамы и ни одной двери. Лестница трехэтажного здания храма уже утратила ступеньки и готова обвалиться. Первый этаж здания какое-то время был прибежищем для мулов, о чем сохранились досадные отметины. Только с полок костницы строго смотрят пустыми глазницами черепа – останки русских монахов. Кажется, что эти немые сторожа удивляются нынешнему запустению обители и ждут общего Воскресения, чтобы свидетельствовать о нашем безразличии к святыне. Пол храма устлан полусгнившими останками русских книг. Вывозить с Афона их категорически запрещено, но гнить им, очевидно, дозволяется. Хотелось бы, чтобы в этом разрушенном храме когда-нибудь раздалось: «Слава Святей, Единосущней и Нераздельней Троице…», – и всенощная далее пошла бы своим чередом. Хотелось бы…

Недалеко от Андреевского скита над Кареей возвышается келлья Сщмч. Игнатия Богоносца. Принадлежит Хиландарской Лавре. Основана отцом свт. Саввы – сербским царем Стефаном Немани в конце XI в.