Пантелеймон Кулиш - ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 1 )

Остряница, и начал отабориваться. Местность ему благоприятствовала, потому что

Сула, вместе с левобережным своим притоком, составляла „вилы®, в которых он был

защищеп водою, болотом и зарослями с трех сторон: позиция истинно козацкая.

Не давая Остряиице построить возы в боевой порядок, Вишневецкий

стремительным напором сбил козацкую пехоту, прикрывавшую постройку возового

табора. Панская конница вломилась в табор, и разорвала его надвое. Все козацкие возы

с порохом, все съестные припасы u четыре пушки очутились в руках у кпязя Лремы.

Напрасно комонпик, предводимый Острянидею, усиливался возвратить эту страшную

потерю. Козаки по всему табору были опрокидываемы.

Над Оетряницей развивался уже только один бунчук. Часть козацкой пехоты,

выбитая из возоиой крепости, пачала окапываться над водой в заросли. Часть козацкой

конницы, разорванной на отдельные куиш, перебралась через Сулу, u бежала к Днепру

по правому берегу. Остряница вообразил, что все потеряно, бросился с остальным

комонишком вилавь через приток Сулы, и спасался

.

25В

бегством к московскому рубежу, где этого дерзкого и трусливого добычника ждала

бесславная смерть в домашней драке с козаками.

Но потеряно было еще далеко не все. В козацком вагенбурге находились люди, не

теряющиеся ни в какой опасности,—люди, доказавшие своими дикими доблестями

высокую талантливость племени, которому ие доставало только благоприятных

обстоятельств для участия в благороднейших трудах человечества. Онп обладали

великим искусствомъ—удержать войско от начавшейся паники и, в момент поражения,

поставить оробелые дружины в боевой порядок. Славу этого весьма и весьма редко

встречаемого в военной истории подвига польские ротмистры приписывают, в

настоящем случае, запорожским полковникам Кудре и ИИеште.

Оставив кипящую внутри табора битву, Кудря и ИИешта выдвинули в поле ряды

возов на подобие клешней рака, и сомкнули их позади жолнеров. Почти все хоругви,

вломившиеся в козацкий табор, очутились в нем запертыми. Панские знамена падали

одно за другим под козацкими ударами. Пробиться обратно сквозь возы не было

никакой возможности. К счастью панов, князь Вишневецкий не попал в западню, и с

наружной стороны старался разорвать сомкнутые цепями возы. Два раза наступал он на

замкнутый табор. Козаки густо и метко стреляли из-за возов. Наемные Венгры,

драгуны и выбранцы Вишневецкого пятились перед козацкими мушкетами,

самопалами, семипядными пищалями, Гаковницами, несмотря на все его убеждения, на

все угрозы. Наконец ему удалось-таки вломиться в походный замок, и перекалеченные

паны выскочили из козацкой ловушки.

Автор войскового дневника называет эту битву самою ожесточенною и

кровопролитною, какую только можно вообразить. „С обеих сторон “ (говорит он)

„сердца были так разъярены, так горячо жаждали гибели один другого, что никто не

уступал врагу ни одного шагу. Легло здесь такое множество знаменитых ротмистров и

товарищей, что великая горесть останавливает перо мое, и не позволяет мне

перечислять падшихъ*.

Хотя славу гибельного для наиов таборного маневра знаменитые ротмистры

приписывали Кудре да ИИеште; но едва ли дело не в том, что, после бегства

Остряницы, на сцене действия появился тот самый Димитрий Гуиия, который под

Кумейками разыграл самую трудную часть боевой трагедии—отступление. Избранный

гетманом на Суле в тревоге катастрофы, он тотчас дал другое направление битве, с

могуществом гения, которому гомеровские воины при-

254

.

писывали божественность, а наши Запорожцы—характёретво, Оттеснил Гуна

временных победителей с пола битвы; захватил у них четыре пушки, утраченные

Оетряницею; отнял и возы, которых они не успели еще разграбить, или увезти

отступая. К вечеру подоспел главный панский обоз с артиллериею п пехотою; но уже

козаки заняли крепкую позицию в вилах Сулы, и начали окапываться рвом и валом от

воды до воды. Сколько ни усиливались паны с вечера помешать этой работе, все их

попытки были напрасны.

Паны насыпали с своей стороны параллельный вал от воды до воды, и целый день

стреляли из пушек по козацкому табору. Козаки отвечали тем же. От смрада едва

можно было дышать. Но бой продолжался с ожесточением. Кроме земляных

укреплений, паны устроили на обе стороны мосты, чтобы поражать Козаков с разных

сторон и возбранить им отступление. Не дешево обошлись им эти работы, козаки

осыпали мостовых строителей градом пуль и картеч. Но мосты были кончены, и

козакам сделалось тесно.

5-го (15) июня козаки попросили пощады. Победители отправили к ним для

переговоров пана Дика. Но козаки получили между тем известие, что Скидан идет к

ним из Черкас, и ободрились. Когда пан Дик подъехал к их окопам, они потребовали,

чтоб им сперва выдали Ильяша Караимовича с шестью другими полковниками, но

потом, чтобы дали им новые знамена, возвратили армату, взятую под Кумейками, и

утвердили козацким гетманом того, кого сами они выберут. Панский уполномоченный

возразил на это, что приехал трактовать с побежденными. Тогда ему закричали: „Пане

Дику! вертайсь боржий, щоб не було с тёбе дикбвивы". Едва он отъехал на выстрел из

лука, козаки снова открыли пальбу, п под одним из его товарищей убили коня.

День и ночь с обеих сторон продолжалась боевая тревога. Козаки были намерены

перенести свой табор к устью Сулы, где рукав этой реки, или днепровский заток,

называемый Старцем, образовал, вместе с руслом Днепра, остров, покрытый

болотистыми зарослями. Поэтому они беспрестанно занимали панов смелыми

вылазками, а между тем переправляли через Суду свои возы, и отсылали их к так

называемому Устью Старца.

С своей стороны паны усиливались задержать Козаков под Жовнином до прихода

Николая Потоцкого, которого ожидали к себе со дня на день. Между тем Скидан

прислал к Устью Старца передовые байдаки свои, под прикрытием сильного отряда.

Паны послали к Днепру реестровых Козаков с несколькими хоругвями

.

255

жолнеров. Но где были топи и заросли, там козак сидел крепко, как медведь в своем

"логове.

В это время в панском стану были получены известия, что коронный полевой

гетман, Николай Потоцкий, уже в Киеве, и что вслед за ним двинется из Бара сам

Конецполъекий, одно имя которого, как думали, удерживало тысячи Козаков от бунта.

Не замедлили узнать об этом и завзятые. Судьба их зависела теперь от того, чтобы

до прихода Николая Потоцкого отступить к Устью Старца. Панские силы были