Михаил Крюков - Древние китайцы: проблемы этногенеза

Представляется, что решение данной проблемы возможно лишь на основе признания идеи иерархичности и таксономической неравнозначности признаков этноса, о чем уже говорилось выше. Иерархичность структуры этнических признаков сама по себе отражает закономерность причинно-следственных связей между ними, а стало быть, и хронологическую последовательность их возникновения.

По-видимому, процесс этногенеза в наиболее общем виде включает следующие этапы. При наличии определенных внешних условий складывается совокупность этнообразующих факторов, под влиянием которых из нескольких (зачастую разнородных) этнических компонентов начинает формироваться новая этническая общность. В процессе ее складывания постепенно и отнюдь не одновременно появляются признаки, объективно отличающие ее от других синхронно существующих этносов. Наконец, наступает момент, когда эти объективные признаки находят отражение в коллективном сознании членов нового этноса, осознающих себя как определенную общность. Именно появление отчетливого этнического самосознания, внешним проявлением которого является общее самоназвание, и может служить свидетельством того, что процесс этногенеза завершился.

Культура — один из важных признаков этноса. Вместе с тем формирование сходных черт культуры отнюдь не всегда связано с этническим родством их создателей; оно может объясняться также и идентичностью тех экологических условий, в которых развиваются не родственные между собой общности. Наконец, появление у какого-то этноса особенностей культуры, близких другой этнической общности, часто является результатом контактов этих общностей между собой.

Изучение этногенеза древних китайцев свидетельствует, что формирование важнейших черт их материальной культуры, а также тесно связанных с ними норм поведенческого стереотипа проходило в процессе непрерывного и интенсивного взаимодействия различных этнических общностей. На протяжении веков население «Срединных царств» находилось в контактах с многочисленными этнически чуждыми ему группами племен и народов, заимствуя у них отдельные культурные достижения или связанные с ними обычаи. Факты убедительно показывают несостоятельность традиционного представления об извечном культурном превосходстве китайцев над «варварами четырех стран света», об одностороннем характере взаимодействия между ними. Эта идея восходит к высказанному конфуцианцами тезису об исключительности жителей «Средних царств». Хотя эти взгляды и опровергались мыслителями других направлений и школ древнего Китая (прежде всего — легистами), в средние века они стали концепцией, на которой основывалась вся система взаимоотношений Срединного государства с внешним миром.

Одна из главных функций материальной культуры — удовлетворение потребностей человека в одежде, пище, жилище и т. д. — по самой своей сущности динамична и способствует непрерывному обогащению культуры как за счет совершенствования уже существующих ее элементов, так и путем заимствования извне. Напротив, этноразличительная функция материальной культуры обнаруживает тенденцию к консервативности, так как сама ее сущность требует преемственности некогда сложившейся традиции. Это противоречие обнаруживается всякий раз, когда возникает потребность заимствования того или иного элемента материальной культуры, относящегося к этнически чуждому комплексу. Любой сформировавшийся этнос постоянно усваивает те элементы культуры, которые представляются ему нейтральными, и активно сопротивляется заимствованию черт, рассматриваемых им как этнически значимые. Достаточно вспомнить слова чжаоского Улин-вана, сказанные им в связи с предполагавшимися реформами: «Я не сомневаюсь, что заимствование варварской одежды необходимо, но боюсь, что Поднебесная будет смеяться надо мной!» [Такигава Камэтаро, т. 6, 2676]. «Варварская одежда» (обычай ношения штанов) была заимствована у кочевников в конечном счете всеми цивилизованными народами мира, но в Поднебесной эта инновация прокладывала себе дорогу через мучительные сомнения и насмешки. Не случайно и для Еврипида изменница Елена была достойна презрения не столько потому, что она предала Менелая, но прежде всего потому, что предпочла ему «варвара» в пестрых шароварах вокруг голеней [Егунов, 501].

Это означает, что этническое самосознание оказывает существенное воздействие на сам механизм заимствования культурных достижений соседей. Очевидно, процесс взаимовлияния культур протекает по-разному на различных ступенях консолидированности контактирующих этносов. Качественные изменения в этом процессе связаны с формированием этнического самосознания, одним из главных компонентов которого является представление о противоположности «нас» и «варваров».

Это обстоятельство хотя бы частично объясняет нам, почему различные элементы материальной культуры, которые рассматривались древними китайцами как этнически значимые, характеризуются различной степенью стабильности. С одной стороны, среди них есть такие, которые сейчас воспринимаются как исконно китайские, но в действительности возникли сравнительно поздно. С другой стороны, некоторые элементы материальной культуры сохранялись без существенных изменений на протяжении поразительно длительного времени, восходя своими корнями еще к эпохе неолита.

Подавляющее большинство ученых, так или иначе обращавшихся к проблеме происхождения этнической общности древних китайцев и их культуры, стремилось ответить на вопрос о том, сложился ли древнекитайский этнос на той территории, которую он населял в конце I тысячелетия до н. э., или же он сформировался где-то в другом месте и лишь после этого проник в бассейн Хуанхэ. Существуют, впрочем, примеры того, как исследователь этнической истории древних китайцев вообще не задает себе этого вопроса, потому что тот или иной априорный ответ на него рассматривается в качестве аксиомы, не требующей доказательств. Для многих китайских ученых эпохи средневековья и нового времени такого вопроса вообще не существовало потому, что они были уверены в происхождении древних китайцев от Желтого Императора непосредственно на берегах Желтой Реки. Для некоторых западноевропейских и американских исследователей тезис о переселении предков китайцев с запада был непреложной истиной — для одних потому, что все народы на земле произошли от трех сыновей Ноя, для других в силу того, что к проблемам истории человечества они подходят с ортодоксальных европоцентристских позиций.