Леонид Васильев - Древний Китай. Том 1. Предыстория, Шан-Инь, Западное Чжоу (до VIII в. до н. э.)

Трансформация традиционного Китая в конце XIX и начале XX в. шла по многим направлениям, в том числе и в сфере менталитета, т.е. изменения привычных социопсихологических стереотипов. Столкновение Срединной империи с Западом убедило если не всех, то многих из числа образованных и мыслящих китайцев, особенно молодежи, что в сложившихся условиях старые стандарты больше не могут помочь стране и народу. Для того чтобы выжить, необходимо приспособиться к изменившимся обстоятельствам, что означало, помимо всего прочего, усвоение ряда неоспоримо ценных преимуществ западной цивилизации, в частности европейских принципов научного исследования, в том числе и в области гуманитарных наук.

На рубеже XIX—XX вв. образованная китайская учащаяся молодежь была буквально перенасыщена заимствованными извне идеями, в том числе и весьма радикальными, вплоть до социалистических и марксистских, сыгравших, как известно, роковую роль в судьбах Китая XX в. Вместе с западными идеями образованная молодежь, естественно, впитывала и методику анализа, и принципы научного исследования, и необходимый для этого инструментальный аппарат, т.е. багаж понятийных формул, абстрактных категорий, терминологии и вообще лексики XX в. Все нововведения шли единым потоком, интенсивно воздействовавшим на традиционную систему китайской мысли, китайского образования, китайской науки. В этом смысле можно сказать, что китайская наука об обществе, истории Китая на рубеже XIX—XX вв. и тем более в первой половине XX в. была много ближе к современному научному стандарту, чем 50— 100 лет спустя, в наши дни, — что ж, такова плата за марксистский социалистический путь, за строительство нового Китая по модели Маркса—Ленина—Сталина—Мао.

Что ценного было достигнуто китайской наукой до середины XX в. в ее отраслях, связанных с социальными исследованиями, с историей и культурой, с оценкой собственной древности? Как хорошо высказался по этому поводу один из столпов историко-археологических исследований Китая начала XX в. Ли Цзи, главным новшеством стал дух скептицизма и критики с его генеральным принципом «Предъявите ваши доказательства!»: «Если кто-либо хочет воздать должное золотому веку Яо и Шуня — пожалуйста, приведите ваши доказательства; если кто-то намерен порассуждать о чудесах инженерного искусства великого Юя — доказательства тоже должны быть предъявлены. И что особенно важно, ссылки на одни только письменные источники теперь уже не считались достаточным аргументом» [259, с. 4].

Дух скептицизма и критики, требование научного анализа, обстоятельного исследования с применением выработанного западной наукой, в том числе синологией, понятийно-категориального аппарата стали главной характеристикой молодой нарождавшейся китайской синологии. Эти дух и требования проявили себя и в работах китайского реформатора Кан Ю-вэя, и в еще большей степени в произведениях Лян Ци-чао и Ху Ши. Весомый вклад в развитие китайской синологии внесли обстоятельные исследования Ван Го-вэя, чья методика позволила реконструировать текст хроники «Чжушу цзинянь» и поставить на научную основу изучение древнекитайских надписей, в первую очередь на шанских костях. Методика западной науки стала доминировать с первых шагов молодой китайской археологии, чьи успехи были связаны с раскопками, ведшимися под руководством опытных западных исследователей — таких, как Ю.Андерсон [164], П.Тейяр де Шарден [293], Ф.Вейденрейх [310; 311]. К числу молодых китайских специалистов тогда относились Пэй Вэнь-чжун [129], Цзя Лань-по [142; 143], Лян Сы-юн [123], Ли Цзи [259] и др.

Независимая научная мысль и стремление к самостоятельному изучению древнекитайских проблем были с особенной силой выражены в ряде сборников, изданных под редакцией Ту Цзе-гана под общим наименованием «Гу ши бянь» («Критическое изучение древней истории») [106]. В этих работах скепсис и сомнение по отношению к прежде высокочтимой и имевшей двух-тысячелетнюю, если не больше, прочность традиции проявились с особенной силой. Молодежь (авторы статей) энергично атаковала традицию, подчеркивая ее слабые места, недоказанность, интерполяции, дидактичность и т.п.

Но не следует преувеличивать. Передовая китайская наука в ее лучших работах в начале XX в., особенно в 20—30-е годы, вышла на достаточно заметные в мировой синологии рубежи, но не более того. Параллельно и в гораздо большем числе продолжали работать и те, кто был далек от новых методов и поисков и вполне довольствовался старыми. Наследие многовековой традиции со свойственными ей догматизмом, схоластическими упражнениями в рамках примитивных логических построений, со слепой верой в авторитеты древней мудрости продолжало давать свои плоды, что проявлялось достаточно широко, причем весьма по-разному.

С одной стороны, это были работы в типично традиционном стиле, которых было по-прежнему весьма много. С другой — можно было встретить работы, свидетельствовавшие о стремлении их авторов приспособиться к новым веяниям и идеям и в то же время демонстрировавшие их неумение достичь желанного уровня (можно упомянуть в качестве примера бесплодные споры на тему о древней топонимике в связи с критикой теорий о западном происхождении китайцев и их цивилизации — см. [17, с. 46—47]). Наконец, третьим типом, еще одной формой сочетания привычной склонности к догматизму и стремления к использованию новых методов и идей было обращение некоторых видных специалистов, как Го Мо-жо, к марксизму.

Нелепо осуждать специалиста за то, что он обратился к марксизму, тем более бросать тень на имя и деятельность Го Мо-жо, мастера высочайшей квалификации, специалиста весьма уважаемого и щедро цитируемого вплоть до наших дней (особенно это касается его работ по изучению древних надписей — см. [105]). Но стоит обратить внимание на то, что идейная ангажированность Го Мо-жо, его стремление взять за основу мертворожденные догмы истмата, проявившиеся уже в первых его работах на исторические темы в 20—30-е годы, оказали роковое воздействие не только на их уровень (они в немалом числе переведены на русский язык, так что читатель в состоянии сам судить о них — см. [25—27]), но и, что особенно печально, на всю последующую историографию КНР.

Но это было уже позже. Для начала и для всей первой половины нашего века в китайской синологии был характерен поиск, причем он осуществлялся в основном под воздействием западных идей, включая, как упоминалось, и марксистские. Какие направления поиска пользовались преимущественным вниманием?

Прежде всего изучение древних текстов, особенно надписей. На надписях на костях (особенно после обнаружения огромного архива в шанском городище близ Аньяна после начала регулярных его раскопок в 1929 г.) и бронзе в ту пору сосредоточилось преимущественное внимание специалистов по древней истории и близким к ней специальным дисциплинам — археологии, палеографии, эпиграфике. Благодаря усилиям огромного числа знатоков-тружеников были изучены, рассортированы и опубликованы, введены в научный оборот мнение тысячи древних надписей, что в огромной степени обогатило корпус древнекитайских источников. Параллельно разрабатывалась методика работы с костями и их фрагментами, а также расшифровки древних надписей, что делалось с учетом достижений мировой синологии и эпиграфики. Научный вклад китайских синологов в этой области можно считать едва ли не наиболее весомым.