Константин Битюков - Великокняжеская оппозиция в России 1915-1917 гг.

Что касается великого князя Дмитрия Павловича, то он в течение всей войны находился при Ставке, сначала при великом князе Николае Николаевиче, а затем состоял личным адъютантом Николая II, сопровождая его в различных поездках и никоим образом не влияя на принятие ответственных решений. Но даже от этой должности он был отстранен, так как позволил себе не передать провокационную телеграмму государя земскому собранию и другим общественным организациям, призывавшим его вновь созвать Думу [268]. Его удалению из Ставки способствовал В.Н. Воейков, считавший, что великий князь забрал Николая II «в свои руки» [269].

Все другие великие князья, в частности, представители ветви Константиновичей, занимали незначимые должности во время войны. Однако один из Константиновичей – князь императорской крови Олег (сын великого князя Константина Константиновича) – погиб в самом начале войны. Другие же, например великий князь Дмитрий Константинович, ввиду слабости зрения ставший к 1914 г. почти слепым, оставался в годы войны в тылу и занимался подготовкой кавалерии [270].

В структуре политического кризиса осени 1916 г. деятельность великих князей являлась важным составным элементом противоречий в правящей элите. Великие князья, постепенно вытеснявшиеся из сферы реальной деятельности и имевшие низкий авторитет в обществе, пытались сохранить остатки своего влияния, но оказывались зажатыми в тесные рамки родственных отношений с императорской четой, с одной стороны, и глубоких противоречий между царем, правительством, Ставкой и Думой, с другой стороны.

С определенной долей условности можно выделить четыре центра оппозиции, представленные великими князьями Николаем Михайловичем, Николаем Николаевичем, великой княгиней Марией Павловной и вдовствующей императрицей Марией Федоровной. Остальные великие князья в своей оппозиционной деятельности либо примыкали к вышеназванным, либо были привлечены к политической деятельности другими лицами.

Великокняжеская оппозиция прошла несколько этапов развития. 1-й период (1 ноября – 3 декабря 1916 г.) – период предупреждений, во время которого наиболее ярко проявилась солидарность великих князей с оппозиционно настроенной частью бюрократических, думских и военных кругов; 2-й период (4–31 декабря 1916 г.) – период активной самозащиты великих князей, во время которого произошло убийство Г.Е. Распутина при участии Дмитрия Павловича, и великие князья выступили в защиту своего социального статуса; 3-й период (1 января – 2 марта 1917 г.) – период отчаяния, в течение которого великие князья осуществляли последние попытки реализации своих политических амбиций, но продемонстрировали неготовность к самостоятельным политическим действиям.

На фоне политического кризиса между великими князьями и думскими деятелями происходило постепенное сближение. С одной стороны, депутаты стремились сыграть на чувстве самосохранения великих князей и их личной неприязни к императрице Александре Федоровне, а с другой стороны – в отсутствие собственных политических идей великие князья солидаризировались с некоторыми требованиями думцев.

Великие князья во время войны постепенно теряли свое влияние, даже находясь на ответственных постах. После того как Николай II стал Верховным главнокомандующим, некоторые из них стали исполнять его личные поручения, но это не сделало их более влиятельными в военной среде.

Во второй половине 1916 г. все больше нарастает кризис во всех сферах российского общества. На первый взгляд, вместе с успешно развивавшимся наступлением на Юго-Западном фронте под командованием А.А. Брусилова и последующим вступлением в войну Румынии на стороне Антанты, улучшившимся снабжением армии вооружениями, боеприпасами и амуницией общая обстановка, казалось, объективно начинала улучшаться.

Однако одновременно с этим нарастали проблемы в тылу. Вкупе с инфляцией возникшие проблемы с поставками продовольствия и топлива в крупные российские города породили широкое недовольство рабочих. Особенно ярко это проявилось во время двух серий октябрьских забастовок в Петрограде, напомнивших 1905 год. П.Н. Милюков считал, что «в развертывающей драме Дума не будет решающим фактором» [271], слабо веря в ее способность удержать под контролем нараставшую волну недовольства.

Возмущение усугублялось политикой властей. Широко известным стало уже упоминавшееся письмо А.И. Гучкова М.В. Алексееву [272]. Новые назначения Н.В. Раева на должность обер-прокурора Синода и А.Д. Протопопова на пост министра внутренних дел также оказались крайне непопулярными. Молва приписывала их влиянию Г.Е. Распутина. П.Н. Милюков вспоминал: «Все, что было раньше известно более или менее тесному кругу посвященных, сделалось за это время достоянием широких кругов публики и рядового обывателя. Соответственно поднимался и барометр внутреннего настроения. Оно еще не выразилось в каких-либо драстических формах и не отлилось в определенные политические планы и перспективы. Слово по-прежнему принадлежало Государственной думе и общественным организациям. Но от той и от других уже ждали, с возраставшим нетерпением, нового слова. Предстояло решить, в чем оно должно будет заключаться. Срок для ответа был определенный. Дума должна была собраться и заговорить 1 ноября 1916 г. Было a priori ясно, что тон разговора будет теперь иной, нежели в летней сессии мая-июня» [273].

В этой обстановке и начал готовиться «штурм» власти. Атака на раздираемое противоречиями правительство готовилась с разных сторон: из думских кругов Петрограда, из Ставки, имевшей контакты с общественными организациями, и из двора Марии Федоровны в Киеве.

Подготовка ноябрьского штурма власти в Петрограденачалась в октябре 1916 г., когда в результате назначения на пост нового министра внутренних дел А.Д. Протопопова, бывшего до того членом Прогрессивного блока и товарищем председателя Государственной думы, изменилась политическая обстановка. В день известия о его назначении близкая к кадетам газета «Речь» написала, что «А.Д. Протопопова считали одним из тех мягких по натуре людей, которые чрезвычайно подвержены чужим влияниям» [274]. Таким образом, с самого начала к А.Д. Протопопову думские лидеры испытывали недоверие. В той же газете в статье «Депутаты о назначении А.Д. Протопопова» отмечалось, что известие о его назначении, распространившееся в Таврическом дворце, «поразило депутатов своей неожиданностью» [275].