Александр Никишин - Тайны русской водки. Эпоха Иосифа Сталина

Забрала новая власть и самые ценимые П. А. Смирновым марки – легендарные «Спотыкач», «Абрикотин», «Нежинская рябиновая» и «Рябиновая на коньяке». Но марками дело не закончилось. На советский ликероводочный завод перешли после революции и бывшие сотрудники П.А. Смирнова. Вот интересный документ.

«В коллегию при Управлении по муниципализации виноторговли от Владимира Александровича Ломакина, проживающего в 1 – м Пятницком Комиссариате по Овчинниковской набережной в д. 6.

Заявление.

Желая работать у Советской Власти, покорнейше прошу зачислить меня с 16 ноября с/г в должности Заведующего водочным производством.

В. Ломакин. Ноября 20-го дня 1918 г.»

Лучший технолог фирмы П.А. Смирнова, создавший до революции сотни самых известных марок прейскуранта «короля русской водки», ради Христа просится на работу на Казенный винный склад № 1, нынешний Московский завод «Кристалл». Новые времена…

На этот завод придет наниматься на работу и племянник П.А. Смирнова Николай Яковлевич Смирнов, который выпускал «Смирновскую» в годы НЭПа.

Пока большевики делят «Смирновскую» марку в России, в Европе «Смирнов» идет по совершенно иному, еще более запутанному, извилистому пути. Главное действующее лицо – сын основателя дела Владимир Петрович Смирнов, и о нем надо рассказать подробно.

Лучше всего это сделает его внучка – Кира Владимировна Смирнова. Эта бескомпромиссная женщина многие годы бьется за честное имя своего деда, обвиненного ее же родней в неправомерной передаче (скажем так) марки «Смирнов» американцам.

Мы с ней знакомы больше десяти лет, но я опишу нашу первую встречу, когда впервые услышал ее рассказ о Владимире Смирнове.

Кира Владимировна оказалась дамой шумной, непоседливой, прямой в суждениях, категоричной и бескомпромиссной. Настоящая, как я потом понял, Смирнова!

– Пишут про нас ерунду – ни стыда, ни совести! Похлебкин тот же.

– А Похлебкин-то вам чем не угодил?

– «Не угодил»! Да это же он пустил небылицу, что Смирновы сбежали в Америку, а все подхватили! Какая дикая, нелепая чушь! Никто в Америку не сбегал, там ни одного Смирнова нет! Мой дед Владимир Петрович Смирнов с Белой армией ушел в Константинополь. А по-вашему, он не должен был бежать? Его арестовали как сына миллионера, потом выпустили, чтобы назавтра принес «наворованное у народа»! Он боялся, что его выдадут ЧеКа, и несколько ночей прятался на дереве, откуда видел, как чекисты грабят его дом! А этот ваш сумасшедший Похлебкин пишет бред, так и знайте. Зарубите себе на носу!

– Я-то при чем?

– Какая разница! Вы тоже про водку пишете. Теперь пишут, что мой дед – предатель, что он сбежал после революции во Францию и «Смирновскую» производил незаконно.

– А разве не так?

Кира Смирнова вспыхнула, как порох:

– Нет, он должен был веревку мылить и просить, чтобы его повесили? Конечно, он бежал от смерти. А теперь кое-кто из семьи Смирновых встал в позу: а какое право имел твой дед выпускать в эмиграции «Смирновскую» водку? Распоряжаться в одиночку семейной маркой? Вот дураки! Если бы не он, про водку Петра Арсеньевича Смирнова забыли бы вообще! Мой дед – единственный, кто возродил семейное дело после революции!

Это были нулевые годы. Тогда писали, что Владимир Смирнов не имел права производить «Смирновскую», так как до революции вышел из дела, получив свою долю от наследства отца. Но Кира Смирнова от этого обвинения только отмахнулась: до этого еще дойдем.

Она разворачивает на моем столе лист размером со штабную карту.

– Это родословная Смирновых. Видите, сколько у короля водки потомков? До Горбачева мы друг друга не знали, опасно было говорить, что ты – от «того» Смирнова, который водку делал. Могли и с работы выгнать… А потом благодаря стараниям одного из наших, Олега Сергеевича Смирнова, который работал в «Совтрансавто», все потомки Петра Арсеньевича нашли друг друга… Он был в Америке в командировке и увидел бутылку американской «Смирнофф». Ага, думает, а это откуда? Ну и стал выяснять, сколько нас, потомков.

– И сколько же вас?

– Достаточно! Семьи-то в начале XX века какие были? Не то что сегодня, – по шесть-семь, а то и десять детей!.. Дочка Петра Смирнова Глафира Петровна вышла замуж за «шоколадного короля» Абрикосова. Так что лауреат Нобелевской премии Абрикосов, который сейчас в США, – мой родственник… Другую дочь, Наталью, мой прадед выдал за купца Бахрушина, брата того Бахрушина, который основал в Москве известный театральный музей… Третья дочка, Мария Петровна, вышла замуж за стекольного фабриканта Комиссарова. У него были крупные заводы в Ярославской губернии, и он поставлял посуду для заводов Петра Арсеньевича… Их около сотни, по линии Смирновых. Кстати, знаете такого музыканта Юрия Башмета?

– Он тоже Смирнов? – искренне удивился я.

– Да нет же! – Она раздраженно машет руками. – Вы меня совсем не слушаете! Младшую дочку Петра Арсеньевича звали Шурочка, Александра Петровна. И была она, как бы это поточнее, не очень-то послушной. Короче, родила сына вне замужества, что в то время было страшным скандалом. Была влюблена в табачного фабриканта Василия Николаевича Бостонджогло, а тот еще и старовер, поэтому не имел права развестись с женой. А жена его была – знаете, кто?

– Кто?

– Алексеева! Родная сестра режиссера Алексеева, основателя МХАТа, который потом станет Станиславским. А Бостонджогло расстреляют большевики прямо во дворе его дома, когда придут искать золото. Офис его фирмы находился на Кузнецком Мосту напротив «Мюра и Мерили-за», в смысле, ЦУМа, где был и магазин Смирновых. Он чекистам скажет с вызовом: «Вам надо золото? Вот и ищите, а я вам ничего не дам!». -И они его расстреляли…

– А при чем тут Башмет?

– Башмет! Башмет был потом, вы слушайте внимательно.

Она перевела дыхание.

– Шурочка родила мальчика, назвали его Вадим. Но Бостонджогло был женат, а иметь ребенка незамужней женщине, да еще из семьи известного всей стране человека, каким был ее отец, было просто неприлично, ее и выдали замуж за Мортимьяна Борисовского, Мортю.

– Так, а это кто?

– Как – кто? Борисовский служил у Бостонджогло и был в нее влюблен по уши. Преследовал ее, приклеивал бороду, надевал черные очки, дежурил под окнами смирновского дома на Пятницкой. Его гоняли, но он приходил снова и снова. Жениться на ней мечтал. А Шурочка – девушка своенравная, привыкшая добиваться своего. Решила, что выйдет за Бостонджогло, вот и не желала слышать ни о ком другом. Но пришлось ей выйти за Борисовского. Он усыновил мальчика, дал ему свою фамилию, а отчество оставил по отцу – Васильевич. И вот этот Вадим Васильевич Борисовский стал первым советским альтистом, открыл при Московской консерватории школу альта и – учителем – слушайте внимательно – Юрия Башмета!