Владимир Колесов - Мир человека в слове Древней Руси

Вот одно из таких понятий — понятие о пределах «своей земли». «Земля» содержит в составе понятия также представление о ее границах. Территориальное и родовое выражалось одним словом, и долго, по текстам до XII в., эта мысль о пределах родной общины совпадала с представлением о краеземли; у Козьмы Индикоплова не раз говорится о «предѣлах языком» (Индикоплов, с. 147), о «предѣлах земных» и «многих предѣлах» (с. 148), о «конець языкъ» (с. 147) и о «краехъ земли» (с. 50).

«Край», «конец» и «предел» — одно и то же, границы родины, которые обозначены как границы рода. Все, что за этими гранями, — «околняя вся страны» (Индикоплов, с. 22), т. е. то, что вокруг да около, чужое и неясное. В «Повести временных лет» XI в. то же представление о запрете «преступати предела чюжего» (Лавр. лет., л. 61б, 1073 г.), «заповѣдавъ имъ не преступати предѣла братня» (там же, л. 54б, 1054 г.) и т. д. «Предел» — это внешний знак чужой территории, граница рода («отчины», «отечьства»), за которой начинается чужая волость. Границы мира воспринимаются по внешним граням своих пределов, но эти пределы — еще не «власть» и не «волость». «Изгнани быша черноризци от предѣлъ земли нашея» (Патерик, с. 149), «пакы обретохом в пределехъ новгородскых» (Кирил., с. 96) и т. д. Такие «пределы» — точное соответствие многим греческим словам, не только ta mḕrē в форме множественного числа (Кормчая, с. 423, 424), что значит "пределы, территория", но еще и hórion "граница, предел, рубеж", péras "край, предел" или просто "конец" (земли), télos, что тоже значит "конец", а также и самому известному — tópos "место" и "местность" (Евсеев, 1897, с. 105, 111; Михайлов, 1912, с. 90; и др.). Пределъ обозначает, таким образом, не пространство, а только очерчивающую его границу; судя по форме слова, оно не является калькой с греческого, это, по-видимому, — искусственное образование, включившее в себя смысл многих греческих слов уже на заре развития славянской книжности. В разговорной речи восточные славяне могли употреблять и другие слова, близкие по смыслу, и среди них такое, как грань (например, в грамотах XIV—XV вв., в текст которых прорывалась народная речь). Отметим и другой факт: то, что слово обозначало точную меру земельных границ, мешало развитию нового его смысла — "граница надела" (личной собственности князя, данной ему по закону или по праву наследования). Как "надел" слово предѣлъ впервые встречаем в грамоте 1392 г. — уже в эпоху Московского государства. Слово надѣлокъ (того же корня) известно значительно раньше: «и надѣлокъ ему даю» (Ипат. лет., л. 237, 1195 г.); оно обозначает "маленький предел", отсюда и уменьшительный суффикс и совершенно другой префикс: наделили небольшим пределом. Однако и в этом случае речь идет всего лишь о каких-то границах, а не о праве князя на этот предел. Внимание обращено не на идею владения, а на пределы земли. Личное еще подчинено роду.

Изучение слова способно рассказать о многом. Прѣдѣлъ — высокий славянизм, которому соответствует русское слово передел. В архаическом книжном и в разговорном русском одинаково сохранилось исконное значение слов, распределившееся со временем между двумя формами: книжное слово отвлеченно по смыслу, оно связано с тем, что нужно по мере надобности «о-пре-делить»; разговорное слово по смыслу конкретно, как и все другие народные слова: переделить, переделка. Но отвлеченность — всегда результат какой-то конкретной деятельности, так что и предел всего лишь конечная граница того, что обозначают слова разделение, переделка.

Корень дѣ- в этих словах восходит к глаголу со значением "касаться" (ср. де-ться, о-де-ться ); прѣдѣлъ — граница прикосновения, тот самый «предел, его же не прѣидеши», который был известен по переводу Евангелия, сделанному Кириллом и Мефодием, — неприкосновенный рубеж, заветная грань, край всему.

В отличие от пределъ слово край — не пограничье, а место этой границы. Можно стоять на «краи глубины», т. е. пропасти (Пов. Макар., с. 61), идти «по краемъ нивы многоплодовиты» (Хож. игум. Даниил., с. 96), находиться «на краи пламени огньного» (Откровен. Авр., с. 42) и т. д. — не просто у границы, а, так сказать, на «пространстве ее», у края. Сочетание у края настолько распространилось, что со временем на его основе возникло имя существительное украина: место на краю какой-либо обширной территории, окраина (Флавий, с. 193). «И вѣсть ко мнѣ пришла: новогородци на украѣ земли [моего государства]» (Магнуш, с. 58), т. е. уже перешли пределы этой земли; когда говорят «и постигоша его близ предѣлъ Рязанскыа земля» (Пов. Тохтам., с. 190) или «на предѣлех ордынскых» (там же, с. 192), говорят уже о четких границах, а граница возможна только у сильного государства, способного охранять свои пределы. Для средневекового общества скорее характерны уже именно край и у края, а не пределы. Но слово украй постепенно вытесняется словом украина (с суффиксом единичности), обозначает оно уникальную территорию, пространство: «И взяща с украины нѣколико псковских сѣлъ [селений]» (Сказ. Довмонт, с. 52—54); «Един же царевичь [татарский] хотя за рекой Окою имати украину [какую-то окраинную землю]» (Пов. Угр., с. 518). В XVII в. понятие об украине как определенной территории уже вполне образовалось: в «Уложении 1649 года» находим высказывания об «украйных городѣхъ» (с. 79), которые повторяются неоднократно. Край — украй — украина, а затем и Украина — такова последовательность в осмыслении пограничных территорий, на которых уже создавались города и росли волости.

В переводе «Пандектов» болгарской редакции словам край и крайнее последовательно соответствуют русские конець и конечный (л. 202б, 293 и др.); таково еще одно слово, связанное с обозначением границы, — конъ. Конець и край — это свершение, завершение (Евсеев, 1897, с. 91), и в этом смысле слова равнозначны. Но есть и различие, которое важно было для древнерусского переводчика. Край — это бок, сторона, берег, тогда как конъ — совокупность всего: и границы, и края, и места, на котором стоит сам «кон». Ставить на кон — последняя ставка, ставить на край — еще не все потеряно. «Крайний» предел не так безнадежен, как «конечный», за которым нет ничего. Соответствующие прилагательные сохраняют эту разницу слов, внешне как будто похожих.

Есть и другие слова для обозначения порубежья. Было бы странно, если бы их не было. Для древних понятий, слишком конкретных, всегда привязанных именно к данной местности, к этому рельефу и к данным ориентирам, как раз и нужны различные слова. Вот типичная грамота XV в.: «Се купи Семене и Александръ... землю юрмолскую с притеребомъ [росчистью] в нижнемъ кону, и до Максимовы межи по рубежамъ у верхнеи конечь» (СлРЯ XI—XVII вв., вып. 7, с. 268). Грамота новгородская, поэтому слово коньць написано как конечь. Межа обозначает границу, которая проводится между соседями (это материальный знак границы), но и рубеж обозначает такой же знак (зарубка на память, вырубка на местности). Это то же, что грань, а впоследствии и само слово граница. В сущности, каждое из перечисленных слов со временем могло стать тем единственным, которое служило бы обозначением границы, но стало только одно (кроме слова высокого стиля рубежь ). Межа и конец слишком конкретны в своих значениях, эти слова используются там, где нет нужды говорить о пределах государства.