Владимир Винников - Путин. В зеркале «Изборского клуба»

Понимая метафизические и сакральные смыслы, Путин довольно быстро начал упорядочение символического образа государственной власти и правового поля. Не случайно и первое публичное недовольство Ельцина путинскими решениями было вызвано именно сменой гимна. Ельцин ощущал метафизические энергии символов. Ведь и сам он был функцией определённой конфигурации архетипов, состояния метафизических полей. Его недальновидность в этом плане выразилась в тщетном уповании на чрезмерную длительность доминирования архетипов, образцов властвования, близких ему лично и его семейно-клановому кругу, их мировоззрению, миссии, если угодно. Таймер ельцинских доминант отсчитал последние минуты примерно к 2005 году. Ровно пять лет ушло на «сдувание» господствующих более 18 лет метафизических энергий. Еще 9 лет ушло на то, чтобы Путин и Россия решились на Крым.

Не имеет значения то, интерпретировал ли новый президент реальность общества, где он стал лидером, в этих терминах. Для принятия управленческих решений требуется другой уровень обобщения и конкретики — оперативный, аналитический. Уровень когнитивный и тем более метафизический — не для быстротекущих, взрывоопасных процессов. О метафизике ли думает правитель, получая экстренное, вне очереди, сообщение о «Курске», Беслане, «Норд-Осте», Саяно-Шушенской ГЭС или 08.08.08?

О метафизике ли думают следователи и судьи, распутывая составы преступлений?

О метафизике ли думают губернаторы, министры и работники ФОИВов?

О метафизике ли думает любой, принимая или отдавая тот или иной эквивалент стоимости?

На то она и метафизика, чтобы не суетиться и не заботиться о пиаре в необозримых количествах трансакций.

Но принимая сотни и тысячи решений в год, произнося сотни тысяч слов и совершая десятки неординарных поступков, правитель не только проявляет свою личность, но и отражает, и формирует новое метафизическое поле.

Общество, коллективным разумом воспринимая поведение правителя, ожидая от него определённой генеральной линии, оценивает его не только по большим, агрегированным счетам, но и по любой мелочи. Нет на этом уровне мелочей. Особенно в России. Критерий прост — уровень доверия. Верят — в Бога, доверяют — представителю Его, судят — по делам. При этом мы не обнаружим, что ответы правителю известны. Во-первых, не на все вопросы есть ответы, во-вторых, не все вопросы внятно сформулированы. Он тоже ищущий. Он тоже — путь ищущий. Он тоже на чем-то стоит, имеет принципы. Но время сжалось, количество событий в единицу времени выросло невероятно. Событий реальных и событий виртуальных. Их ход и результаты форматируют поле ограничений, вызовов, но и поле возможностей.

Один из фундаментальных фактов физически осязаем и принципиально значим: Россия втянулась в мировое сообщество, стала его неотъемлемой частью и во многом — бенефициаром этой включённости. Выгодоприобретатели этого положения — не только «офшорные короли» и «офисный планктон». На «иглу» глобализации подсела едва ли не вся страна. Но и глобализация претерпела метаморфозу.

Едва ли не синхронно с формированием путинского режима и его метафизических паролей произошла трансформация мировой экономики. Апогей глобальной кредитно-финансовой модели к концу 90-х сменился ее кризисом в 2008-м. Между рынками финансовых и реальных ресурсов за одно лишь десятилетие сложилась колоссальная асимметрия. Под прикрытием беспрецедентного деривативного бума и на волне информационной революции основой экономических операций стал не базовый актив, коренящийся в конце концов в стратегических ресурсах — энергоносителях и продовольствии, а «образ базового актива».

Воспроизводство этого образа поддерживается СМИ, Интернетом, социальными сетями, Голливудом, всей инфраструктурой рейтингов, аудита, деловой отчётности. Интегрально они представляют собой индустрию экономико-цивилизационной импринтации. «Управление смыслами» сегодня определяет величину прибыли, капитализации, коммерческого успеха, макроэкономическую устойчивость и — это главное — тренды «коллективного бессознательного». Новый, виртуализированный базис мировой экономики позволяет совершенно по-новому разрабатывать и реализовывать стратегии геоэкономической и геополитической проектности.

Целенаправленное формирование новой импринтированной квазиреальности предполагает программирование образцов поведения, эмоций, мышления, мировоззрения. Практически все ведущие мировые корпорации опираются на стратегии манипулирования смыслами поведения, эмоций и мышления. Эти стратегии интерпретации реальности стимулируют не только потребление, но и идентификацию. За ней — матрицы ценностей. А процесс морального выбора превращается в случайность, в своего рода «листание» матриц ценностей. Итог «квазимаркетинга» — через управление мировоззренческим выбором создать аморфные «стаи» потребителей с полусознательно, но эффективно работающими мотиваторами.

За внешне стихийными процессами утверждения моральной релятивности, свободного выбора, мультикультурализма скрывается стержень глобальной постиндустриальной модернизации и попытки дизайна новых структур глобального управления, не имеющих ничего общего со всемирным Совнаркомом, как иногда это представляется.

Речь идёт о том, чтобы в обозримое историческое время создать распределённую инфраструктуру генераторов смысловых матриц жизни, кодов бытия, классификаторов языка, памяти и мотивов — импринтировать новую квазиреальность. Далее она сама обеспечит надлежащий спрос и предложение и переформатирует доставшиеся от доиндустриальной и индустриальной экономик смысловые матрицы, которые до сих пор формируют мотивацию и направляют поведение. Создание таких матриц предполагает их увязку с объективными, традиционными ценностными системами и алгоритмами формирования личностной идентичности. Сама по себе эта задача — фантастический научно-технологический вызов, переплетённый с революцией в генетике, информационных системах, материалах и коммуникациях.

Характерным примером целевого конструирования образа базовых финансовых активов является динамика цен на золото, экспансия индустрии ГМО. В этой же плоскости находится и схема «надувания» другого базового актива — сланцевого газа, некоторых проектов альтернативной энергетики и военно-технологических инноваций. Прагматической и тактической целью здесь было подведение под ранее сложившуюся пирамиду производных финансовых инструментов, теряющих в кризисе свою ценность, нового базового актива. Из-за относительного истощения реальных ресурсов он будет квазиактивом, виртуальным образом актива.