Владимир Трофимов - Коллаборационисты: мнимые и настоящие

То есть вырисовывается следующая картина: Бос обратился к представителям другой страны, они оказали ему серьезную политическую, материальную и военную поддержку. В результате Бос сформировал воинские подразделения, которые вторглись на территорию Индии и стали убивать своих соотечественников.

До полной картины коллаборационизма не хватает только одного штриха. Эти действия должны были приносить какую-то пользу этому другому государству в ущерб интересам Индии. То, что наступление на Импхал представляли для японцев какой-то интерес, это бесспорно. Японцы хотели прикрыть свой фланг в Бирме. Да, они не придавали слишком большого значения этой операции, не предоставили достаточной поддержки. Но заинтересованность имели, это совершенно точно.

Другое дело, что тут трудно рассуждать о действиях в ущерб Индии. Она ведь находилась в колониальной зависимости. Что для страны было хорошо и что плохо? Бос считал, что Индия должна стать независимой, должна освободиться от колониальной зависимости от Великобритании. А часть политической элиты Индии думала как раз наоборот. Эти индийцы считали, что Индия должна была оказать помощь Великобритании в ее вооруженной борьбе с государствами «оси». И что Индия не должна была использовать эту ситуацию для достижения независимости.

Так что тут имеется явное расхождение во взглядах на то, что именно было полезно для Индии, а что — вредно. Да, под Импхалом армия под предводительством Боса начала убивать индийцев. Но однозначно сказать, что при этом Субхас Бос действовал в ущерб интересам своей страны и народа, но в пользу другого государства, тоже нельзя. Так что, скорее всего, и тут Бос чуть-чуть, но все-таки не дотягивает до статуса коллаборациониста.

После поражения под Импхалом Индийская национальная армия не прекратила свое существование. Более того, она и дальше участвовала в боевых действиях. Британские войска, состоявшие из индийцев, наступали в Бирме, постепенно выдавливая японцев. Те оборонялись. И часть оборонительных линий держали бойцы ИНА. То есть формально индийцы Боса продолжали убивать своих соотечественников. Но тут уже они не боролись ни за какую независимость Индии, а просто воевали бок о бок с японцами.

Я не зря тут использовал слово «формально». Поскольку фактически солдаты ИНА уже не воевали. При первой возможности они сдавались в плен или просто отступали. Приближался полный и бесславный конец Индийской национальной армии.

В этот момент Бос «отличился» одним довольно неожиданным приказом. Он разрешил любому из членов его ИНА, вне зависимости от должности и ранга, от солдата до вольнонаемного, расстрелять на месте другого военнослужащего, в том числе и офицера, если имелось подозрение, что тот вел себя как трус или предатель. Эмоциональное состояние Боса понять можно. Его армия разваливалась на глазах, дезертирство превратилось в обычную вещь. Но предоставить вольнонаемному заведующему складом или рядовому бойцу законное право расстреливать офицеров по первому подозрению, это было, конечно, уже перебором. Кто угодно мог по этому приказу убить кого угодно, сославшись потом на то, что «подозревал» его в предательстве.

В апреле 1945 года японцы заявили, что уходят из Бирмы. И Бос занялся тем, что расформировал остатки находившейся в Бирме своей армии и отправил военнослужащих по домам. Благо, что многие жили не в Индии, а в Юго-Восточной Азии, все еще находившейся под контролем Японии. А в начале мая в Рангуне последовала и формальная капитуляция ИНА. Но Индийскую национальную армию при этом представлял не Бос, а его генерал Логанадхан. Примерно в это же время капитулировала и фашистская Германия.

Нужно отметить и еще одну нелицеприятную для Боса деталь. Ни при наступлении на Импхал, ни при отступлении по территории Бирмы Субхас Чандра Бос никогда не находился в расположении своей собственной Индийской национальной армии непосредственно в период ведения боевых действий. Либо он сидел в Рангуне, либо в каких-то других городах на востоке Бирмы. Но только не непосредственно в расположении собственных войск. Историки описывают героические эпизоды, когда Бос рвался на передовую, а его уговаривали это не делать. Но факт остается фактом: может, и рвался на передовую. Но так до нее и не доехал.

Выходит, Бос был трусом? Конечно, нет. И об этом говорит вся предыдущая жизнь Боса, полная рискованных похождений. Однако ясно, что Бос был хорошим организатором, блестящим оратором, эрудированным политиком. Но он не был гениальным военачальником. И как военачальнику ему точно нечего было делать непосредственно на фронте. Другое дело, что он должен был там побывать как политик, который заботится о своей репутации.

В 1945 году Субхас Чандра Бос погиб. Точнее, исчез без следа. И в результате Азад Хинд тоже перестал существовать. Там не оказалось столь же авторитетных, как он, лидеров, которые могли бы встать во главе движения сопротивления.

С этим таинственным исчезновением разберемся чуть дальше. А пока обратимся к идеям, которые разделял Субхас Чандра Бос. Что несложно, поскольку этот политический и военный деятель излагал свои взгляды достаточно подробно, и по большей части на бумаге. Тут можно условно выделить три самостоятельных периода. Первый, который закончился в 1933 году, когда Бос изложил свое понимание политических движений в Европе и дал оценку индийскому движения сопротивления того периода («Антиимпериалистическая борьба и Самьявада», Лондон, 1933).

Окончанием второго периода можно считать 1941 год, когда Субхас Чандра Бос анализирует результаты двух предшествующих десятилетий борьбы индийского народа за независимость («Блок Форвард — его обоснование», Кабул, 1941). Третий период, когда к 1944 году Бос подводит определенные итоги вооруженной борьбы индийцев в Юго-Восточной Азии под эгидой Японии («Фундаментальные проблемы Индии», Токио, 1944).

Итак, первый период, до 1933 года. Сразу отметим характерную черту заметок Субхаса Чандры Боса — он явно критически относится к политике, которую проводил Махатма Ганди. Нет, Бос не рискует прямо назвать его предателем, действующим в интересах англичан, а не народа Индии. Но несомненно, что эта мысль посещала Боса. Его оценки подчас настолько жесткие, что в них не хватает разве что только самого слова «предательство». Что и неудивительно. Мы с вами еще пройдемся в этой книге по некоторым ключевым событиям того времени и по роли в них Махатмы Ганди. Я не индиец и мне, в отличие от Субхаса Чандры Боса, легко делать неприятные выводы. Потому я прямо и говорю, что поступки Махатмы Ганди очень четко укладываются в образ поведения «засланного казачка». Может быть, он и не был предателем. Но тогда он играл еще более незавидную роль — препятствовал движению сопротивления не в силу тайного сотрудничества с англичанами, а по недоумию. Что — крайне сомнительно.