Светлана Саверская - Новая география древности и «исход евреев» из Египта в Европу. Книга II

Термин «катакомбы» так активно применяется, видимо, для выделения «христианских» пещерных храмов и иногда захоронений из общего числа имевшихся издревле у разных народов. Само же это захоронение в катакомбах Петра и Марцеллина указывает как раз на связь с традицией, в данном случае этрусской, подземных захоронений.

Вообще катакомбы Рима начала нашей эры предоставляют нам очень интересную информацию о философско-религиозных воззрениях того времени. Благодаря оставшимся изображениям и надписям можно сделать выводы, что:

– катакомбы использовались в первую очередь для проведения мистерий – как подземные храмы;

– использовались они представителями, по всей вероятности, всех имеющихся на тот момент эзотерических учений – или речь идет о единой религии, и богах, имеющих различные имена в зависимости от функций;

– при этом сюжеты не вступают в противоречие друг с другом, мало того, налицо взаимное заимствование сюжетов. Как, например, в термах Антиохии есть мозаика IV в., на которой изображен Гермес с младенцем Дионисом, поскольку, по альтернативной версии, младенец Дионис все же оказывается спасенным благодаря Гермесу. То есть налицо объединение мифов герметизма и орфизма. Отметим, что многие персонажи, которых можно отнести к орфизму или герметизму, изображены во фригийском колпаке;

– изображения, впоследствии обозначенные как иконы Иисуса, следует идентифицировать с богами Фуфлунсом (Бахус, Дионис), Солом (Усилом), Митрой, Гермесом, Аполлоном, Орфеем и, разумеется, с Христом.

Некоторые христианские исследователи вынужденно признают, что иконографические традиции христианства выросли на языческих, но нельзя сказать «А», и не говорить «Б» – нужно говорить не о заимствовании, а о преемственности как мифологии, так и церковных традиций и т. д.

Впрочем, реакция Церкви именно на митраизм говорит о многом: это, пожалуй, единственный известный культ, отрицать сходство которого с христианством очень сложно. Церковные историки всегда были образованными людьми, и, разумеется, они не могли не знать, что к моменту рождения Иисуса Христа культ Митры был известен в Передней Азии и Индии уже более тысячи лет, и отрицать родство бессмысленно. Но оспаривается не восточный митраизм, отнюдь, за редким исключением, как то: в книгах А. Меня.

Оспаривается родство с римским митраизмом, оспаривается появление митраизма в Риме ранее христианства. Любопытно, не правда ли? Ведь тем самым церковные историки не только признают сходство христианства именно с римским митраизмом, но и фактически указывают на формирование как такового христианства именно в Риме, а не на Ближнем Востоке.

А это значит, в свою очередь, что именно появление римского митраизма является очень важным и требует более пристального рассмотрения.

Мы не находим реальных прототипов Митры в этрусском пантеоне, хотя они и должны быть, и даже сама традиция подземных митреумов указывает на это, имея прототип в виде подземных гробниц и храмов-лабиринтов у этрусков. Хотя прототип Сола, Усил, известен.

При этом есть ссылки, что в III в. в Риме находилось около 800 храмов Митры, хотя М. Элиаде называет около ста, но это тоже, мягко говоря, немало. Число жителей Древнего Рима разными исследователями называется от 100 тыс. до 2 млн. На данный момент в Риме с учетом наличия многоэтажных жилых домов число жителей составляет 2,8 млн. человек, поэтому называемые 2 млн. в древности вызывают сомнения. Но даже если мы возьмем за основу 1 млн. жителей и минимальное число храмов – 100, то получим один храм на 10 тыс. жителей. Для сравнения – в Москве один православный храм (всего насчитывается порядка 800 храмов и часовен) приходится на 12,5 тыс. жителей. Правда, и в этом вопросе хотелось бы иметь надежные данные, часть указанных храмов могла быть изначально посвящена этрусскому прототипу Христа.

Куда же они делись? Часть, вероятно, была разрушена, а остальные были использованы христианами, включая и подземные митреумы, часть из которых названа впоследствии христианскими катакомбами.

На основании вышеизложенного можно сказать, что митраизм (культ Митры или Сола) был распространен в Римской империи и непосредственно в Риме как минимум с начала нашей эры.

Официально считается, что впервые культ Митры в виде Sol Invictus («Непобедимое Солнце») был введен императором Гелиогабалом, [197]который сделал главным культ сирийского солнечного бога, в честь которого был выстроен храм на Палатине, где были собраны самые священные для римлян предметы, включая огонь Весты. Однако, как мы уже показали выше, во-первых, культ солнечного бога Сола был задолго до Гелиогабала у этрусков, и, скорее, это римляне принесли его в Сирию, нежели наоборот.

Расшифровка имени самого Гелиогабала как соединение имен Гелиоса и некоего Габалуса также вызывает вопросы по той простой причине, что gabalus с латыни имеет простой понятный перевод – «крест, виселица», приводя, таким образом, к сакральному сочетанию «солнечный крест». Иногда, в игнорирование этой связи, имя сирийского бога солнца приводится как Элогабал, правда, сути при переводе на латынь это не меняет. Что ж, если и был такой бог в

Сирии, остается признать, что имя у него было латинское.

Затем считается, что Аврелиан [198]утвердил в качестве государственного культ Непобедимого Солнца. На Марсовом поле был воздвигнут при Аврелиане храм Непобедимому Солнцу как высшему божеству и верховному покровителю государства.

Итак, есть все основания полагать, что солярная религия в италийском варианте существовала задолго до нашей эры, первоначально у римлян, вполне возможно, его олицетворял бог Сол (возможно, позднее отождествленный с Митрой) и бог границ Термин, а у этрусков Усил. И следует учитывать, что практически все боги наиболее древнего римского пантеона были этрусскими.

Был солнечный культ в Римской империи, как считается, вплоть до Константина I. [199]Но исчез ли он? И почему Константин вообще ввел христианство? И ввел ли?

Александр Мень также задается этим вопросом и не находит на него ответа: «В эпоху Константина митраистов было, вероятно, не меньше, чем христиан, и поистине остается загадкой, как Кесарь мог предпочесть веру Евангелия этой религии. Ведь митраизм куда больше соответствовал духу военной державы. Недаром Юлиан Отступник, пытаясь реставрировать язычество, обратился именно к Митре». [200]

Почему же так распространено мнение, что Константин сделал христианство официальной религией? Из-за того, что на смертном одре над ним совершал некий обряд арианин-митраист? Или потому, что был т. н. Миланский эдикт 313 г. – политическое соглашение между императорами Константином и Лицинием о религиозной веротерпимости, разрешающее, в частности, и христианам строить церкви и проводить богослужение и возвращающее им отнятое имущество? Это не эдикт о государственной религии. При этом по странному, но весьма удобному для христиан, стечению обстоятельств, оригинала текста этого письма-эдикта Константина не сохранилось.