Руслан Скрынников - Начало опричнины

Описи царского архива, стр. 39.

Краткая записка о московских приказах и управлении 1610—1613 гг. определяла компетенцию дворца следующим образом: «на Дворце дворецткой да с ним два дияка, ведают дворцовые села. А во дворце розделены: дворец Хлебенной, дворец Кормовой, дворец Сытной, а у них по ключнику» и т. д. (АИ, т. 11, № 355, стр. 423).

ПСРЛ, т. XIII, стр. 394.

К примеру, при учреждении опричнины произошло разделение штата Конюшенного приказа. Большая часть его осталась в ведении земского конюшего И. П. Федорова, меньшая перешла в опричнину с ясельничим П. В. Зайцевым. Но функции этого последнего вовсе не ограничивались надзором за опричными конюхами. Так, Зайцев руководил набором опричных войск, возглавлял опричный суд в Москве. Иначе говоря, он был думным дворянином. Подобным же образом атрибутом думного дворянства стали другие дворцовые чины: оружничий, постельничий и т. д.

ПСРЛ, т. XIII, стр. 394.

В государственном архиве вместе с подлинным указом об опричнине хранился «список судов серебреных, которые отданы в земское». (См. Описи царского архива, стр. 37).

ПСРЛ, т. XIII, стр. 395.

История опричной Четверти специально исследована П. А. Садиковым, (См. П. А. Садиков. Очерки, стр. 299—355).

См. Сб. РИО, т. 71, стр. 24; Витебская старина, т. IV, стр. 38. С. Б. Веселовский отождествляет П. Григорьева с видным дворянином П. Г. Большим Совиным. (См. С. Б. Веселовский. Исследования, стр. 234). А. А. Зимин принимает эту гипотезу и замечает, что «в биографии дьяка П. Г. Совина лакуны относятся как раз к тем годам, когда нам известен дьяк Петр Григорьев». (См. А. А. Зимин. Преобразование центрального государственного аппарата, стр. 127).

Гипотеза названных авторов противоречит фактам. Можно установить,, что в 1560 г. П. Г. Большой Совин ездил с посольством в Ногайскую орду. Год спустя он встречал литовских послов в Кремле. Вместе с ним на приеме присутствовал подьячий Петруша Григорьев. (ПСРЛ, т. XIII,. стр. 330; Сб. РИО, т. 71, стр. 24). Вскоре затем П. Григорьев получил чин дьяка и сопровождал ;царя под Полоцк. В те же самые месяцы дьяк П. Совин находился с русским посольством в Дании. (См. Витебская старина, т. IV, стр. 38; ПСРЛ, т. XIII, стр. 343).

П. А. Садиков, а также А. А. Зимин отождествляют Дружину Володимерова со старым приказным дельцом дьяком Дружиной Лазаревым. (См. П. А. Садиков. Очерки, стр. 320—321; А. А. Зимин. Преобразование центрального государственного аппарата, стр. 131); В. Б. Кобрин полагает, что дьяк Д. Лазарев и опричник Д. Володимеров были разными лицами. (См. В. Б. Кобрин. Состав опричного двора, стр. 30).

См. А. А. Введенский. Торговый дом XVI—XVII вв., Л., 1924,. стр. 91—92; Сб. РИО, т. 71, стр. 348 и др. Н. П. Лихачев. Разрядные дьяки, стр. 115.

Разряды, л. 260 об; Витебская старина, т. IV, стр. 38; П. А. Садиков. Очерки, стр. 313—314 и др.

К примеру, опричный Земский двор, учрежденный в опричной части Москвы, полностью копировал Земский двор, оставшийся в земской половине столицы. Оба ведомства служили управой благочиния. Чиновники земских дворов преследовали кормчество, хватали пьяных и подвергали их штрафу или били на торгу батогами. Начальниками Земского двора были кн. П. Долгорукий в земщине и Г. Грязной Меньшой — в опричнине. (См. Г. Штаден. Записки, стр. 80, 136).

ПСРЛ, т. XIII, стр. 395.

А. Шлихтинг. Новое известие, стр. 23.

ПСРЛ, т. XII, стр. 395.

Русский посол в Литве получил инструкцию на возможные расспросы («государь ваш царь... куды был с Москвы поехал») отвечать, что царь действительно уезжал из столицы, а по возвращении, «приехав на свое государство, лихих казнил». (Сб. РИО, т. 71, стр. 466).

ПСРЛ, т. XIII, стр. 395—396.

Ерш Породнился с царской семьей благодаря браку его сестры с кн. М. В. Глинским, дядей великой княгини Елены. Между прочим,, в Полоцком походе боярин Немого служил вторым воеводой полка левой руки, таким образом, он входил в число десяти главнейших воевод русской армии. (ПСРЛ, т. XIII, стр. 349). В свое время Ерш деятельно участвовал в тайном боярском заговоре в пользу Старицких. Позже он ходатайствовал , за опального кн. А. И. Воротынского и, вероятно, протестовал против казни двоюродного брата кн. Д. Ф. Овчины.

ПСРЛ, т. XIII, стр. 395—396; G. Hoff Указ. соч., стр. 7. Таубе и Крузе по ошибке называют казненного Иваном.

Курбский. История. — РИБ, т. XXXI, стр. 280.

G. Hoff Указ. соч., стр. 7. Заодно с Горенским опричники повесили 50 его вассалов и слуг. (См. А. Шлихтинг. Новое известие, стр. 36).

Родному брату князя П. И. Горенского Юрию удалось бежать в Литву, видимо, еще до казни первого. По родословцам, князь Ю. И. Горенский побежал в Литву, там и извелся. (См. Родословная книга, ч. I, стр. 221).

Черный получил боярский чин в начале 60-х гг. В полоцком походе он и его сыновья служили в свите царя. Князь Никита был оруженосцем у второго царского копья, Андрей ездил за государем с Д. Овчининым. (См. ТКТД, стр. 188; Разряды, л. 287 об; Витебская старина, т. IV, стр. 39).

Таубе и Крузе сообщают о казни Никиты и Василия Оболенских, очевидно, путая имя младшего из братьев. (См. G. Hoff Указ. соч., стр. 7 об).

См. Родословная книга, ч. I, стр. 212. В Дворцовой тетради князь А. В. Ногтев записан старшим в списке князей Оболенских. В Тысячной книге он значится дворянином второй статьи. (См. ТКТД, стр. 118, 57). По Разряду 43 марта 1565 г. А. В. Ногтев был назначен воеводой в Васильгород. Вероятно, вскоре после того он и погиб. (См. Разряды, лл. 317 об, 319).

После побега князь М. А. Ногтев поступил на королевскую службу и 12 мая 1568 г. получил крупное имение. (См. Г. А. Власьев. Потомство Рюрика, т. I, ч. 2. стр. 383). В Литве Оболенский жил у Курбского, который послал юношу для науки, сначала в Краков, а через три года в Валахию. (См. Курбский. История. — РИБ, т. XXXI, стр. 417, 418). По донесению русских послов в 1571 г., «князь Михалишко Ноготков Оболенский был у Курбского, а ныне вести про него нет, жив ли будет, или здох». (Сб. РИО, т. 71, стр. 807). В начале 70-х годов Михаил находился на обучении в Кракове.

Князь В. Б. Тюфякин поручился за удельного князя И. Д. Бельского в 1562 г. (См. СГГД, ч. I, № 176; Разряды, л. 310; Г. А. Власьев. Потомство Рюрика, т. I, ч. 2, стр. 450—452).

См. Родословная книга, т. 1, стр. 221.

СГГД, ч. I, № 186.

Достоверно известно, что князь Горбатый с сыном погибли в феврале 1565 г. (См. ПСРЛ, т. XIII, стр. 395). Но источники неизменно противоречат друг другу, когда речь заходит о дне казни Горбатых. Согласно запискам Таубе и Крузе, Горбатые погибли на третий день после возвращения царя из слободы в Москву, т. е. 17 февраля 1565 г. (См. О. Но!!. Указ. соч., л. 7 об). По кормовым книгам, А. Б. Горбатого, как и его сына Петра, поминали 1 февраля. (См. Кормовая книга Кирилло-Белозерского монастыря. ГПБ им. Салтыкова-Щедрина. Отдел рукописей. Кир.-Бел., № 95/1332, л. 147 об). Список надгробий Троицко-Сергиевой лавры датирует смерть Горбатых 7 февраля 1566 г. (?). (См. А. В. Горский. Историческое описание Троицко-Сергиевой лавры, М., 1897, стр. 84). C. Б. Веселовский, ссылаясь на позднюю вкладную книгу Троицко-Сергиева монастыря, указывает, что 12 февраля 1565 г. царь прислал в монастырь на помин князя Александра 200 рублей. (См. С. Б. Веселовский. Исследования, стр. 374; Архив АН СССР, ф. 620, опись I, № 19, л. 365 об).