Руслан Скрынников - Начало опричнины

Сб. РИО, т. 71, стр. 335—336; СГГД, т. I, № 190, стр. 537, Н. В. Борисов не имел думного чина еще в октябре 1565 г. (См. Материалы, стр. 56).

Кн. П. Д. Пронский служил в боярах у Старицких и в течение пяти лет возглавлял думу удельного князя. Накануне опричнины он перешел на царскую службу. (Разряды, лл. 317 об, 333 об). Пронский был двоюродным братом кн. В. А. Старицкого по матери. Вкладные монастырские книги называют следующих родственников Ефросиньи Старицкой: ее отца кн. А. Ф. Хованского, ее брата кн. И. А. Хованского и сестру, кн. Фетинью Пронскую. (См. Вкладные книги Кирилло-Белозерского монастыря. ГПБ им. Салтыкова-Щедрина. Отдел рукописей. Кир.-Бел., № 95/1332, лл. 12 об — 13). Фетинья Пронская была матерью кн. П. Д. Пронского. (См. В. Б. К о б р и н. Состав опричного двора, стр. 66).

ПСРЛ, т. XIII, стр. 401.

СГГД, ч. I, № 190—191, стр. 537—538. Решение правительства было неожиданным, поскольку еще в феврале 1566 г. власти распорядились послать на Белоозеро новых приставов сроком на год. Они должны были сторожить Воротынского вплоть до мая 1567 года. (См.АИ, т.I, №174, стр.336). Первый из приставов сын боярский Мячков должен был прибыть на Белоозеро к соборному воскресенью, т. е. к 1 мая 1566 г.

Порука была двойной. За главных поручиков «подручилось» более сотни княжат, родовитых дворян, дворовых и городовых детей боярских. Все они отвечали за Воротынского «своими головами» и кошельком, обязавшись в случае его бегства внести в казну 15 тысяч рублей.

Из старомосковской знати в поручительстве участвовали также родня Федорова В. А. и Д. А. Бутурлины, Л. А. и Ф. И. Бутурлины; Аф. Г. и Г. Г. Колычевы, Ал. Г. Колычев; а также М. В. Борисов; Л. Г. Морозов, Ф. И. и Н. X. Салтыковы; Г. Г. Плещеев; четверо Карповых и т. д.

Н. Р. Одоевский и А. Б. Трубецкой.

Князья И. А. Шуйский, И. П. Шуйский, В. Ф. Скопин-Шуйский; кн. Д. Б. Приимков-Ростовский; князья М. М. и Ф. М. Троекуровы, Р. В. Охлябнин, Ф. П. Деев, А. И. Прозоровский. Ярославские; князья В. Д., А. Д. и Б. Д. Палецкие, П. И. и Ф. И. Татевы, Н. Г. и С. Г. Гундоровы, Б. В. и А. В. Гагарины-Стародубские; Вл. К, Вас. К. и Ю. К Курлятевы, И. И. Лыков, В. П. Туренин Оболенские и т. д.

СГГД, ч. I, № 189—190, стр. 533—537.

Сб. РИО, т. 71, стр. 345. Вопреки заверениям Грозного, Воротынскому были возвращены, по-видимому, только те земли, которыми он владел до опалы. К примеру, Перемышль был поделен по третям между братьями Воротынскими. Из трех братьев двое умерли до опричнины. Царь забрал в опричнину «два жеребья» в Перемышле в феврале 1565 г., а третью треть вернул Воротынскому в мае 1566 г. (См. ПСРЛ, т. XIII, стр. 394). В целом удельное княжение сохранило свои старые границы. Вскоре после 1566—1567 гг. Грозный сделал первое распоряжение относительно Воротынского удела з своем духовном завещании: «А князь Михайло Воротынский, — писал он, — ведает треть Воротынска, да город Перемышль, да город Одоев Старое, да город Новосиль, да Остров, Черну со всем по тому, как было изстари, а Иван сын в то у него не вступается». (ДДГ, стр. 435).

Послания Ивана Грозного, стр. 261.

«А что еще от прародителей наших невзгодами запустело город Новосиль, ино царского величества милостию и казною и тот есмя город поставили и... тем городом обладуем». (Послания Ивана Грозного, стр. 261).

Послания Ивана Грозного, стр. 257.

Послания Ивана Грозного, стр. 266

До опалы Воротынским служили 160 детей боярских только по Перемышлю и Одоеву. (См. Витебская старина, т. IV, стр. 33—38).

Разряды, л. 237 об.

ЦГАДА, ф. Поместного приказа, № 643, лл. 366—369.

Грамота от 29 марта 1567 г. — Исторический архив, кн. III, № 17, стр. 209.

См. Поземельное дело И. Сабурова и кн. И. А. Солнцева-Засекина (1610/1611 гг.). На суде Сабуров показал, что вышедшим из опалы князьям Засекиным-Ярославским «против» их «прородительских вотчин (ранее отписанных в казну. — Р. С .) даваны вотчины до московского пожару, а пожар, государь, был в 79 году». (См. Л. М. Сухотин. Земельные пожалования, стр. 58).

Конечно, казна не могла вернуть опальным Стародубским князьям всех их вотчин хотя бы потому, что часть из этих вотчин была передана другим владельцам. В меновной грамоте 1566 года, определившей стародубские владения Старицких, непосредственно отмечен факт раздачи конфискованных стародубских» земель «в вотчину» и «в поместье». Удельный князь не получил «иных Стародубских же вотчинных земель, которые в сеи меновной имяны не писаны, а роздаваны иные в поместья, а иные в вотчины». (См. ДДГ, стр. 424).

Косвенное значение для суждения о новых земельных мерах могут иметь так называемые «разъезжие книги», составленные при размежевании царских и удельных владений в Стародубе осенью 1566 г. Одна из этих книг издана Л. М. Савеловым. В ней подробно расписаны границы удела: «направе земля и лес царя... вотчиной князя Ондрея Ивановича Стригина, а налеве земля и лес государя князя Володимера Ондреевича Спаского Ефимева монастыря села» и т. д. (См. Л. М. С а в е л о в. Князья Пожарские, стр. 61). При проведении границ решающее значение имело установление древних вотчинных рубежей, поэтому писцы в каждом случае точно отмечали, в чьих именно вотчинах проходит межа. По-видимому, их не интересовало, находилась ли данная вотчина в казне или в руках вотчича, тянула она в казну судом и данью, или находилась в ее непосредственном ведении и т. д. В книге расписаны межи, проходившие через село Могучево князя И. Меньшого Пожарского, деревню Кочергино князя Б. С. Пожарского и т. д. Сама по себе межевая книга не дает достаточных оснований утверждать, будто все перечисленные в ней владения княжат действительно находились в руках их номинальных собственников. Конечно, следует иметь в. виду, что межевые были составлены никак не ранее осени 1566 г., т. е. после первомайской амнистии, когда раздача вотчин их прежним владельцам шла полным ходом.

Исторический архив, кн. III, № 43, стр. 245. Свое родовое гнездо с. Рождественское с деревнями и пустошами Ковров отказал в 1566—1567 (7075) гг. Спасо-Ефимьеву монастырю. (См. Л. М. С а в е л о в. Князья Ковровы. — Сборник статей в честь М. К. Любавского, Пгр., 1917, стр. 291—292).

В духовной грамоте (ранее 1570—1571 гг.) А. А. Нагаев завещал родовую вотчину (село Татарово и полсельца Никольского с деревнями) в пожизненное владение своему сыну Федору с тем, чтобы после смерти Федора с. Татарово отошло в Троице-Сергиев монастырь, а село Никольское было продано для уплаты долгов. В 1570—1571 г. вдова кн. А. А. Нагаева старица Евфимия в своей духовной повторно отказала с. Татарово в пользу Троице-Сергиева монастыря. (См. С. В. Рождественский. Служилое землевладение, стр. 174—175). В Троицу перешла также другая вотчина Нагаева село Шустово, завещанное им жене. (Там же). В 90-х годах Троицкий монастырь владел всей обширной вотчиной Нагаевых. (ПКМГ, т. I, отд. I, стр. 858—859, 862).