Руслан Скрынников - Начало опричнины

Кн. И. В. Гундоров по возвращении из Казани получил половину сельца Воскресенского с барским двором, «жеребей» умершего Ф. А. Гундорова. Около 1572—1573 гг. он отказал эту вотчину за долг в 74 рубля Спасо-Ефимьеву монастырю. Другая вотчина Гундорова с. Зименки перешла к его-племяннику И. Д. Гундорову. (См. С. В. Рождественский. Служилое землевладение, стр. 178, 180—181).

Кн. И. А. Ковров или его наследники заполучили запустевшую родовую вотчину. В 1573—1574 (7082) гг, сын И. А. Коврова Никита отказал Спасо-Ефимьеву монастырю пустошь усадище деревню Каверзино и еще четыре пустоши. (См. Л. М. Савелов. Князья Ковровы, стр. 293).

Кн. Н. М. Сорока-Стародубский вернулся из ссылки -по «второй амнистии» около 1567—1568 гг. Он получил из казны запустевшую родовую вотчину с. Хмелево. По завещанию (около 1570-1571 гг.) Сорока приказал жене и сыну отдать пустое с. Хмелево (Хмелеватое) в Троице-Сергиев монастырь. (См. С. В. Рождественский. Служилое землевладение, стр. 174). Отказ в пользу монастыря был подтвержден в духовных завещаниях сына,,Сороки князя Никиты и его жены (70-е годы). (См. С. Б. Веселовский. Монастырское землевладение, стр. 98, 99). В 90-х годах Троице-Сергиев монастырь действительно владел селом-Хмелевым (Хмелевутое) в Стародубе. (См. ПКМГ, т. I, отд. I, стр. 861). В 1569 г. кн. Н. М. Льяловский Сорока Стародубский распорядился отдать Троице родовую вотчину село Льялово в Московском уезде. (См. С. Б. Веселовский. Монастырское землевладение, стр. 99).

Исторический архив, кн. III, № 33, стр. 232—233.

Исторический архив, кн. III, № 33, стр. 232—233.

Кн. И. В. Черный Пожарский пытался отказать вотчину с. Троицкое в Троице-Сергиев монастырь (около 1569 г.). (См. Л. М. Савелов. Князья Пожарские, стр. 17).

Кн. М. Стародубская, заполучив свою старую вотчину с. Пантелеевское с 10 пустыми деревнями и пустошами (!), отказала их в Троицу (1569—1570 гг.). Еще раньше она продала шестую часть Пантелеевского своему племяннику кн. Н. М. Стародубскому. Сын последнего завещал свой жеребей-тому же монастырю (1572 г.). (См. С. В. Рождественский. Служилое землевладение, стр. 173—174).

Кн. И. П. Пожарский, сын Федосьи Мезецкой, завещал вотчину с. Дмитреевское с 23 деревнями в Спасо-Ефимьев монастырь. (В случае пострижения княгини Ф. Мезецкой монастырь .должен был выплатить ей за разоренную вотчину всего 40 рублей). Княгиня Федосья подтвердила распоряжение сына в своей духовной грамоте. В 1571—1572 (7080) гг. сестры Федосья и Марья Мезецкие отказали тому же монастырю родовую вотчину отца с. Лучкино. (См. Л. М. С а в е л о в. Князья Пожарские, стр. 40—42, 42—44, 43—45).

Кн. Марья Коврова, около 1571—1572 гг. завещала Спасо-Ефимьеву монастырю мужнину вотчину с. Андреевское. (См. Л. М. С а в е л о в Князья Ковровы, стр. 292—293).

Вдова кн. Силы Гундорова отказала Спасо-Ефимьеву монастырю за долги стародубскую вотчину с. Антилохово. (См. С. В. Рождественский. Служилое землевладение, стр. 178). В 90-х гг. XVI в. монастырь действительно владел названной вотчиной.

Без доклада царю земельные пожертвования монастырям не имели юридической силы.

Монастыри были в те годы поистине идеальными покупателями земли. Они выплачивали деньги («сдачу») вперед, не требуя немедленного отчуждения земель и часто оставляя их в пожизненном владении вотчинника. Таким путем монахи за бесценок приобретали права на обширные вотчинные земли. Можно полагать, что пожертвования земель монастырям нередко были замаскированной формой продажи запустевших разоренных имений.

ЦГАДА, ф. Поместного приказа, № 643, лл. 238 об — 282, 333—369; № 848, лл. 131 об —201.

«А в Казани осталися воеводы годовати и поместья у них не взяты казанские — князья Петр и Григорий Андреевичи Куракины, князь Федор Иванович Троекуров, князь Данило Васильевич Ушатой, князь Андрей Иванович Засекин-Сосунов; а в Свияжске — князь Андрей Иванович Катырев-Ростовский, князь Микита Дмитриевич Янов-Ростовский, да князь Михаил Федорович Бахтеяров-Ростовский, да князь Микита Сорока-Стародубский; в Чебоксарском городе — князь Иван Юрьевич Хохолков-Ростовский, да князь Иван да Василий Федоровичи Бахтеяровы-Ростовские». (Разряды, л. 237 об).

См. Приложение I.

ЦГАДА, ф. Поместного приказа, № 643, лл. 241—246.

ЦГАДА, ф. Поместного приказа, № 643, лл. 247—251, 251 об — 255.

ЦГАДА, ф. Поместного приказа, № 848, лл. 164—164 об; Список, стр. 83—84; Л. М. Савелов. Князья Пожарские. Летопись историко-родословного общества в Москве, 1906, вып. 2—3, стр. 84. Писцы, составлявшие Свияжские книги в конце 1566 г., различали «новых» жильцов и «новых прежних свияжских жильцов, которых государь велел от свияжского житья отставить». Под «новыми прежними жильцами» писцы подразумевали амнистированных княжат, выехавших из Свияжска после 1 мая 1566 г.

ЦГАДА, ф. Поместного приказа, № 848, л. 136; Список, стр. 66—68.

ЦГАДА, ф. Поместного приказа, № 848, лл. 136, 140, ,146 об, 147 об, 165 об, 182, 187 и др.; Список, стр,. 69—70, 70—72, 73—75, 83—84, 76—78, 85—86, 82, 84, 89—90 и др..

Разряды, л. 327 об.

См. Исторический архив, т. III, № 22—23, стр. 217—219.

После падения Казани многие татары были переселены на Русь. Некоторых из них привезли в Новгород и содержали там в тюрьме более двух лет. Об их судьбе новгородский летописец сообщает следующее: «давали дияки по монастырем татар, которые сидили в тюрмех и захотели креститися; которые не захотели креститися, ино их метали в воду». (См. Новгородские летописи, стр. 87).

Церковное руководство проявляло крайнюю нетерпимость к «люторской ереси» со времен суда над Башкиным. В период Полоцкого похода митрополит Макарий объявил, что цель православного воинства это священная борьба против «прескверных лютор», засевших в Литве. (См. ПСРЛ, т. XIII, стр. 351).

ПСРЛ, т. XIII, стр. 351; Г. Штаден. Записки, стр. 138.

Ко времени ссылки юрьевских немцев наместником Юрьева был земский боярин М. Я- Морозов. Бывший сподвижник Сильвестра и Адашева готов был заплатить любую цену во искупление прежних «провинностей». По его доносу были преданы суду стародубские воеводы И. Шишкин и др. Два года спустя наместник «оболгал» перед царем дерптских жителей. (См. Г. Штаден. Записки, стр. 57). Бюргеров обвинили в том, что они «ссылалися с маистром ливонским, а .велели ему притти под город со многими людми и хотели государю... изменити, а маистру служити». (См. Наказ русскому посланнику в Литве, сентябрь 1565 г. —Сб. РИО, т. 71, стр. 322). Официальная версия о предательстве дерптских бюргеров вызвала критику со стороны хорошо осведомленного псковского летописца. «Того же лета, — записал летописец, — выведоша немець из Юрьева..., а не ведаем за што, бог весть, изменив прямое слово, што воеводы дали им, как Юрьев отворили, што было их не изводить из своего города, или будет они измену чинили?». (См. Псковские летописи, т. II, стр. 248).