Алексей Дмитриевский - Русские на Афоне. Очерк жизни и деятельности игумена священноархимандриата Макария (Сушкина)

Эти четыре с теми двумя, т. е. иеромонахом Варсонофием и монахом Анастасием, составят геронтию до конца настоящего года. Из числа же увольняемых шести заместителей преподобнейшие Дионисий, Савва и Андроник да удаляются также в свои келлии, а преподобнейшие Мирон и Иларион да будут посланы на метох (хутор) в Кузлу, дабы там исполнить свой канон (наказание) на два месяца, как возмутители беспокойные. А Фаддей, как более других возмутитель и с самого начала не признавший нового порядка вещей и не подписавшийся ни в торжественном документе, ни в избрании дикея, должен быть немедленно удален из скита после того, как будет дана ему сумма денег для его содержания в количестве, какое будет определено ему братством скита. Таким образом, – заключают свое определение отцы Ватопедского монастыря, – мы убеждены, что восстановится между делами скита нарушенный мир, спокойствие и порядок, ради коего мы толико потрудилися и для коего мы примем всевозможные меры, дабы утвердить оный, и это для славы и пользы скита, отцы коего имеют положительную нужду в ненарушимом спокойствии и порядке. Они обязуются впредь почитать своего начальника архимандрита Феодорита дикея и эпитропов, подчиняясь им во всем, и с готовностию исполнять приказания их и послушания, каковые им будут назначать» [254].

Исполнение «буквально всего того, что в настоящем письме одобрено и решено» было возложено на особых уполномоченных, отправленных из Ватопедского монастыря в скит, на проэстоса о. Иакова и на старца о. Феодосия.

Но вожделенный мир и братолюбие, чего теперь домогался скит и о чем усердно старался Ватопедский монастырь, направляя к тому «всевозможные меры», покинули русский Андреевский скит на Афоне надолго, если только не навсегда. Того полного доверия братий к своему настоятелю, той искренности и сердечности отношений между ними, какие существовали раньше, не стало в скиту, и обе стороны, правящая и управляемая, стояли друг к другу на почтительном расстоянии. Дисциплина монашеская была расшатана в сильной мере, и своеволие давало себя чувствовать на каждом шагу. Не мог равнодушно относиться к этим анормальностям добрейший и миролюбивейший о. Феодорит, отдавший все силы и труды своему излюбленному детищу, взлелеянному его заботами. Жертвуя всем на благо созданного им скита, незабвенный о. Феодорит для успокоения его братии, для водворения в нем мира и братолюбия решился на беспримерную добровольную жертву, каковой был он сам лично. Полагая, что с удалением его из скита прежний мирный порядок восстановится сам собою и желанный мир снизойдет в обитель, он осудил себя в добровольное изгнание. Кормило правления, которое о. Феодорит честно и со знанием дела держал много лет, передал он эпитропии и геронтии и, под предлогом устройства нужных скитских дел, 6 мая 1879 года выехал с Афона в Петербург, где и прожил по 16 ноября 1880 года. Вернувшись обратно в родной скит, он еще более почувствовал свою ненужность в скиту, где за это время успел привиться довольно хорошо новый навязанный Ватопедским монастырем порядок внутреннего правления, – « республиканский », как его называл покойный о. Иероним, или монастырей афонских идиоритмов, а потому решился окончательно освободить родной и дорогой ему скит от своей персоны. Под предлогом лечения своего здоровья, которое от усиленных и продолжительных трудов и пережитых треволнений и действительно сильно пошатнулось, о. Феодорит выехал в город Одессу и проживал свои последние дни в тамошнем скитском подворье, почти не имея никакого влияния на скитские дела. Имя отца Феодорита фигурировало еще на всех бумагах скита и к нему прибавлялось титло «настоятель», но это было ни более ни менее как желание этим хорошо известным именем в нашем отечестве прикрыть «неизвестность» тех имен, которые заправляли делами скита. Здесь в Одессе 10 августа 1887 года и скончался о. Феодорит, похороненный вдали от дорогого Афона и любимого им скита, которому он отдал целых 45 лет своей жизни, на местном городском кладбище…

Рассказанные нами факты из жизни русских афонских скитов не прошли бесследно для дальнейшей судьбы этих скитов. Вмешательство кириархических монастырей во внутреннюю жизнь наших скитов, вызванное описанными нами событиями, сделалось после этого явлением, можно сказать, постоянным и повело к частым столкновениям и недоразумениям между теми и другими, уладить которые дело весьма нелегкое. В частности последствием событий 1871 года в Ильинском скиту являются нынешние постоянные столкновения с Пандократорским монастырем, весьма сильно мешающие внутреннему благоустройству нашего скита, а последствием событий в Андреевском скиту – новый канонизм, навязанный скиту Ватопедским монастырем и раз навсегда лишивший его строго киновиального порядка, вместо которого водворилась в скиту борьба партий и преследование личных интересов. Все это с особенною рельефностью обнаружилось здесь, при избрании в дикеи покойного о. духовника Илариона, более известного в России под именем о. архимандрита Иосифа, бывшего синодального ризничего. Указанные явления, однако, естественны в жизни наших скитов на Афоне и понятны для нас, но мы с трудом можем объяснить себе нынешнюю холодность, даже, можно выразиться, натянутость отношений между русским Пантелеимоновским монастырем и нашими скитами на Афоне, резко бьющую в глаза даже поверхностному наблюдателю и посетителю Афона. Рассказанные нами факты участливого отношения старцев русского монастыря к событиям в стенах наших скитов, по-видимому, должны были бы привести к иным результатам – к более тесному сближению между ними. Русским инокам ни на минуту не следовало бы забывать совет пророка Давида: «Се что добро, или что красно, но еже жити братии вкупе» (Псал. 132: 1). В полном единодушии всех русских на Афоне – залог их преуспеяния и сила их могущества. Что же касается усиливающегося год от году соперничества во всех отношениях у наших скитов с Пантелеимоновским монастырем, проявляющегося иногда довольно резко и странно, то для нас лично это печальное явление составляет уже положительную загадку, и мы отказываемся даже вообразить себе, к чему оно может привести наше русское афонское монашество в будущем.

Споселением русских в Пантелеимоновской обители на Афоне, как гласит известная нам грамота Патриарха Иоакима II от 1875 г., она «не только освободилась от бедности и лежащих на ней долгов, но и пришла в цветущее и блестящее положенье , благодаря общежительному устройству, благочестивым пожертвованиям и ревностной заботливости русских монахов о добром состоянии ее». В этом отношении особенную услугу монастырю оказал покойный иеромонах Арсений, который, с благословения старцев монастыря, объездил в 1863–1867 гг. почти всю Россию с святыми мощами и тем привлек внимание русских людей к монастырю и расположил их к пожертвованиям в него, и доселе еще не иссякающим. Благодаря этим пожертвованиям, материальное благосостояние монастыря быстро изменилось к лучшему: старые монастырские огромные долги были уплачены, храмы монастыря благолепно украшены и снабжены богатой церковной утварью и блестящей изобильной ризницею, возведены были капитальные постройки внутри монастыря и расширены старые здания, самый монашеский быт значительно улучшен и, наконец, обращено было серьезное внимание на благоустройство принадлежащих монастырю земель и хуторов (метохов), крайне запущенных и даже пришедших в полное разрушение во время безденежья и монастырских неустройств.