Николай Нозиков - Русские кругосветные мореплаватели

Ежедневно с восьми часов утра до пяти дня матросы занимались судовыми работами, по окончании их ловили рыбу и охотились на морских зверей. В свободные минуты Литке, натуралисты, офицеры и штурманы изучали природу, быт населения, систему управления Российско-американской компании и порядки, царившие там.

К середине июля шлюп был готов к продолжению плавания. К этому времени Литке закончил астрономические и физические наблюдения, которые производил на острове Ситха. Результаты их вместе с письмами и донесениями он передал Чистякову для пересылки в Россию. Натуралисты собрали редкие образцы местной флоры и фауны.

19 июля «Сенявин» оставил Новоархангельск.

К западу от полуострова Аляски, почти на 53° северной широты, тянется по направлению к Камчатке на 1800 км, как бы отделяя длинным барьером Берингово море от Великого океана, Алеутский архипелаг — цепь островов с огнедышащими вулканами и скалистыми берегами. За этим естественным барьером сразу лежит самая суровая область северной части Великого океана.

Летом там почти непрерывно держатся густые туманы. Зимою море загромождено громадами плавающих льдов. В лесах и низменных долинах Алеутских островов растут великолепные травы, а на северных склонах только мхи да лишаи. Отдельные вершины островов достигают 1830 м высоты.

Климат острова сырой, но не холодный. Средняя температура года +3°. Летом редко бывает более +15°, зимою столь же редко опускается ниже -15°. На островах с успехом разводятся капуста, репа и картофель.

По выходе из Новоархангельска «Сенявин» направился в Алеутский архипелаг, к острову Уналашка. Главный правитель колоний отправил на шлюпе пшеницу для населения островов. На Уналашке нужно было взять байдару и двух гребцов-алеутов для исследовательских работ в Охотском и Беринговом морях. Тяжелый переход от Ситхи до Уналашки в туманах, дождях и штормах продолжался более трех недель.

9 августа шлюп подошел к Уналашке. Берега острова удивительно живописны: высокие, скалистые горы покрыты нежною зеленью, много стремительных водопадов.

«С самой Бразилии не видели мы картины столь приятной и веселой. Ни пожженные палящим солнцем горы Чили, ни угрюмые, хотя и великолепные, леса ситхинокие не представляют ничего подобного», — писал Литке.

Шлюп подошел к Капитанской гавани. Из селения Иллилюк вышли две 16-весельныё байдары, которые отбуксировали судно в гавань. Селение приветствовало «Сенявина» семью пушечными выстрелами, явившийся на шлюп правитель острова Петровский поднес хлеб-соль и пригласил Литке посетить его.

Шлюп простоял десять дней, в течение которых была сгружена привезенная пшеница, принята байдара с алеутами, произведены астрономические и магнитные наблюдения. Селение Иллилюк было административным центром Уналашкинского отдела. Там жило 12 русских промышленников с женами и 70 алеутов обоего пола. В алеутских юртах мореплаватели нашли такую удивительную чистоту, какой они не встречали в русских избах.

Остров Уналашка, самый большой из гряды Лисьих, сложен высокими скалистыми горами, одна из них — Макушинская сопка — высотою в 1570 м, огнедышащая. Вершины гор безжизненны и голы, ниже стелются мох и трава, в разлогах, по берегам ручьев, растут низкий ивняк и ольховник, по косогорам — ягоды и дикорастущие корни, которые потребляются туземцами в пищу. Один из этих корней считается целебным для глаз. Алеуты перед отправлением в путь едят его на ночь и уверяют, что на другое утро глаза бывают особенно чисты и ясны и различают на дальнем расстоянии малейшие предметы.

Уналашка очень нуждается в лесе, и жители собирают у берегов прибитые морем деревья, среди которых встречаются кипарисовые, камфарные и розовые с очень приятным запахом.

Местные алеуты хорошо говорили по-русски, заимствовали у русских образ жизни, одежду и пр. и охотно посылали детей в школу. Они добры, сметливы и ловки. Стихия их — море. Заморскую удаль и ловкость им дали прозвище — «морских казаков». Наиболее любимым спортом алеутов было броситься в воду с одного борта байдары и вынырнуть с другого или подгрести

в сильный бурун к утесу, выскочить на него и оттолкнуть байдару ногою.

Алеуты — самый мирный и в то же время самый закаленный народ. Они почти никогда не дерутся между собою, об убийствах у них и не слыхали. Терпение их почти невероятно. Алеут никогда не выражал сильной радости; даже ребенок, получив лакомство, казался совершенно равнодушным. Потребности алеута очень ограничены. Если у него были ружье, топор, табак и водка, он считал себя счастливейшим человеком. Он не льстив и не щедр на обещания, но на его слово и честность можно положиться. Алеут очень гостеприимен; с неимущим, особенно со странниками, он готов поделиться последним. Алеуты не чужды общительности, иногда они устраивали игры, которым покровительствовали шаманы, уверяя, что эти игры очень приятны духам. Объяснялось это тем, что на играх бывало угощение, а шаманы — большие лакомки.

Однажды Литке с несколькими сенявинцами зашел в юрту, в которой происходили игры. К потолку были привешены на ремнях три жерди на значительном расстоянии одна под другою.

Каждый новоприбывший обязан был спуститься из верхнего отверстия юрты, перескакивая с жерди на жердь. Кто падал, подвергался насмешкам. Эта операция проделывалась при звуке бубнов и вскрикиваниях присутствующих. Когда гости сели по местам, началась пляска. Мальчик и взрослый алеут, опоясанные поясами, с повязками на руках и ногах, с шитыми шапочками на головах, скакали, ударяя в бубен. Потом вышли две женщины в вышитых козьей шерстью повязках. Перед ними положили надутую тюленью кожу и пузырь; эти вещи они поочередно брали в руки и с ними прыгали в такт бубна. Затем плясали женщины со стрелами в руках. После них несколько мужчин в масках изображали нечто вроде пантомимы под аккомпанемент монотонной песни.

Их сменили две растрепанные женщины с сивучьими усами в руках, которые принялись тыкать ими то в одного, то в другого из сидевших, приплясывая и припевая соответствующие, вероятно, каждому лицу куплеты.

Иногда островитяне развлекались другими играми. Сенявинцы очень удивились, увидев их играющими в карты, шашки и даже в шахматы. Этому они научились у промышленников.

Алеутская женщина в свободное от хозяйства время занималась рукоделием, вышивала, плела травяные рогожи, цыновки, мешки и корзины.

Для плетения собирали особую траву, сушили ее и разрезали ногтями на полоски нужной длины. Вместо ножниц мастерицы отращивали острый ноготь на указательном пальце. Этим ногтем они разделяли и жилы морских зверей на тончайшие волокна, из которых сучили прекрасные нитки для шитья платья и обуви. Иголки у них были костяные, без ушков, нитку привязывали в сделанной на игле зазубрине. Достав случайно европейскую иглу, paботница-алеутка обламывала ушко и делала зазубрину на свой лад. На иголки шли ножные кости чайки, толстые и тонкие, смотря по надобности. Такими первобытными иглами алеутки вышивали узоры, которым позавидовали бы европейские рукодельницы. Материал выделывали из перепонок горла птиц, из козьей и оленьей шерсти и конского волоса. Вышивками оторачивали парки, пояса и нарукавники.