Николай Нозиков - Русские кругосветные мореплаватели

После первого знакомства с моряками радушные обыватели наперебой приглашали их к себе в гости.

«Сенявин» простоял здесь до конца октября. Экипаж много поработал над выгрузкой и сдачей вещей, привезенных для Петропавловского и Охотского портов и для подготовки судна к зимней кампании.

Когда шлюп был готов к выходу в море, было получено известие о крушении вблизи Большерецка транспорта «Александр», который вез почту из России. Почта должна была быть доставлена через несколько дней сухим путем. Сенявинцы уже более года не имели известий о родных, и, к общей радости всех подчиненных, Литке решил подождать прихода почты. Это время было использовано для строевых учений на берегу и для прохождения курса ружейной стрельбы.

27 октября прибыла почта, а 29 с попутным ветром «Сенявин» оставил покрытые уже снегом берега Камчатки и пошел в тихоокеанские тропики.

Сильный северо-восточный ветер скоро вынес «Сенявина» из холодных туманов камчатских вод. Вскоре ветер переменился на южный, который с каждым часом крепчал и на следующий день превратился в жестокую бурю, продолжавшуюся несколько часов. После бури несколько дней дули тихие противные ветры.

Ввиду того, что много американских мореплавателей сообщало об открытии островов, которых никто после них не мог найти, Литке решил проверить справедливость их объявлений.

Среди этих островов значился и остров Колунас, в широте 28°9′ (северной) и в долготе 128° (западной). Находясь близ этого пункта, «Сенявин» весь день 6 ноября провел в безрезультатных розысках. Продолжая свой путь к Каролинским островам, шлюп после длившегося более суток штиля получил 8 ноября северо-восточный пассат, дувший сначала очень сильно, а затем смягчившийся и доставивший сенявинцам успешное и спокойное плавание.

В этот день моряки поймали огромную рыбу луну — безобразнейшее из животных. Матросы несколько дней с удовольствием ели эту рыбу. Находившиеся же на шлюпе алеуты не хотели даже попробовать ее, говоря: «А зачем она без хвоста!»

10 ноября «Сенявин» пересек северный тропик и стал разыскивать остров Декстер, а 15 ноября — остров Св. Варфоломея, принадлежавшие к таким же мнимым открытиям, как и остров Колунас.

За все это время моряки не видели ни малейших признаков близости земли. 24 ноября утром сигнальщики «Сенявина» заметили остров Юалан, самый восточный Каролинского архипелага. К вечеру шлюп приблизился к нему на расстоянии 8 миль. На следующий день шлюп штилевал под северным берегом острова, в расстоянии 3–4 миль.

На берегу виднелось несколько домов. Около полудня к шлюпу направилась лодка с четырьмя голыми туземцами. Прибывшие на шлюп гости приглашали знаками русских на берег, где много кокосов и фруктов и где можно спать. Они уселись в кружок на палубу, говорили, смеялись, произносили часто и протяжно «уэ!» По их непринужденному обращению было видно, что «Сенявин» не первое судно, которое они посетили.

Вечером гости уехали.

За ночь шлюп отнесло миль на восемнадцать от острова. На следующий день, 25 ноября, «Сенявин» приблизился к западной стороне острова, где, по описанию французского мореплавателя Дюперре, находилась гавань Ла-Кокиль. Литке намеревался стать там на якорь.

26 ноября с попутным ветром «Сенявин» подошел к северозападной стороне острова. Остров чрезвычайно красив*. Высокие горы вулканического происхождения покрыты пышной растительностью. Ручейки и речки, подобно серебристым нитям, сбегают с высот. Всюду разбросаны небольшие лесочки, сменяющиеся нежными лугами, зелень которых расстилается в тени хлебных деревьев и жилищ туземцев. Остров окружен коралловыми рифами и низменными островками.

Заметив между рифами пролив, Литке отправил на шлюпке лейтенанта Завалишина осмотреть его и лежащую за ним гавань. Когда убедились, что это гавань Ла-Кокиль, вошли в нее под всеми парусами. Ветер, дувший прямо из гавани, заставил стать на якорь в самом устье. По обе стороны шлюпа в расстоянии 144 м были коралловые рифы. Желая стать посередине бухты, Литке стал продвигаться далее в глубину ее посредством завоза якорей.

Не успев до наступления ночи пройти узкого пролива, Литке решил остаться тут на якоре, считая это безопасным, так как сильного ветра ожидать можно было только с берега.

Желая показать дружелюбие, Литке позволил пускать на судно всех туземцев без исключения. От этого на палубах и в каютах трудно было пошевелиться; моряки были стеснены в работах. Самым досадным оказалось, что не все островитяне были честны: со шканцев пропали термометр в футляре и три кафель-нагеля.

Литке решил обязательно добиться возвращения пропавшего и предупредить возможность повторения подобных случаев.

Ночью разразилась буря, лил сильнейший дождь, море ревело, огромные волны грозно разбивались о близкие скалы; мелькавшие сквозь темноту буруны казались ближе, чем были на самом деле. В самую полночь с востока налетел жестокий шквал, сорвавший шлюп с якоря и верпов, поворотив его боком к ветру. В таком положении судно понесло. К счастью, оно повернулось носом в сторону моря, иначе через минуту оно было бы на камнях. Шлюп вынесло прямо в море, и он отделался только, потерею двух верпов. На рассвете 7 января, пользуясь тихими переменными ветрами, Литке благополучно ввел «Сенявина» в гавань и надежно поставил на якорь.

Множество лодок, нагруженных плодами, встретило шлюп, но вход на этот раз был разрешен только старшинам. Многие островитяне, приятно проводившие время на «Сенявине» в первые дни, с грустью посматривали на судно. Литке считал необходимым показать всем, что считает похищение вещей серьезным делом. Двум главным гостям — Сипе и Нена — он старался объяснить недопустимость воровства и что ни один из них не только ничего не получит от него, но и не будет допущен на шлюп, пока вещи не будут возвращены. Они это поняли и, поговорив со своими людьми в лодках, уехали.

На следующий день, 28 ноября, шлюп переменил место стоянки в гавани и подошел вплотную к острову Матаньял, где в свое, время была обсерватория капитана Дюперре и где Литке намеревался устроить и свою. Он провел весь день на острове, занимаясь наблюдениями, окруженный толпой островитян. Около палатки он обвел на песке черту, которую никто переступить не покусился.

Туземцы внимательно следили за каждым движением Литке, изредка произнося свое «уэ», очень много говорили и еще больше смеялись.

Убедившись в добродушии и смирном нраве юаланцев, Литке решил произвести здесь опыты над маятником и расположился с несколькими офицерами в палатке на островке Матаньял.