Константин Анисимов - В поисках Олеговой Руси

Известия, свидетельствующие о сильном влиянии Византии на Дунайскую Русь в первой половине XII века, приводит в частности Оттон Фрейзингенский (1114–1158 гг.). Помимо всего прочего он сообщает о «рутенских приморских областях» и «равнинной стране печенегов и фалонов», которые вместе с указанием Анны Комниной о «горных областях» позволяют нам разобраться в этнической картине Левобережья Дуная. Но гораздо интереснее переписка императора Конрада III (1138–1152) с византийскими императорами Иоанном II (1118–1143) и Мануилом I (1143–1180), в которой Конрад говорит об эпизоде, «случившемся в России», где рутены «проявили пренебрежение к власти германского государства, убили людей императора, отняв их достояние». Иоанн II в ответе не уклонялся от ответственности за происшествие на Руси и уверял, что «он поступил так, как от него ожидали и как это соответствует его достоинству». А. Г. Кузьмин, у которого я наткнулся на это известие, удивляется, к какой именно Руси могли относиться эти известия. На мой взгляд, речь может идти только о русской Мунтении. К тому же периоду относится любопытнейшее известие Иоанна Киннама, относящееся к правлению Мануила I, о переселении в византийские пределы «одного из владетелей Тавроскифии Владислава», которое я упоминал выше! Это свидетельство опять-таки подтверждает мое предположение о распаде единого Русского гос-ва в Мунтении и разгоревшейся междоусобице, в ходе которой один из князей был вынужден покинуть родину вместе со своим народом. Территория Мунтении значительно уступает по размерам Киевской Руси, и, соответственно, последствия усобиц здесь были куда плачевнее и катастрофичнее.

Ко второй половине XII века соотношение сил в регионе изменилось. Теперь либо вся русская Мунтения, либо часть ее признавала господство Венгрии. Свидетельством тому служит описание очередной византийско-венгерской войны 1166 года, которое мы находим у Киннама, которое, возможно, объяснило бы переселение в Византию князя Владислава. Готовя очередной поход на Венгрию («гуннов» в книжной византийской терминологии), император Мануил разделил свое войско на две части. Во главе одной из них стоял царевич Алексей, который должен был двигаться на венгров традиционным путем через Сербию, отвлекая их внимание. Другое войско, начальником которого был назначен полководец Ватац, должно было «зайти с другой стороны… вторгнуться в землю гуннов из мест, лежащих у так называемого Евксинского понта, откуда никто никогда, с первых веков, не нападал на них. Итак, Алексей с одним римским войском пришел к Дунаю и, как бы готовясь здесь к переправе, навел на гуннов страх; а Ватац вторгнулся в гуннскую землю из указанных мест и, беспощадно опустошая и разрушая все попадавшееся, умертвил множество людей и не меньше взял в плен и возвратился к царю. Но царь, желая нанести врагам и вторичный удар, опять выслал против них войско и приказал напасть с горных возвышенностей на принадлежащую гуннам Тавроскифию… Они, в непродолжительное время совершив путь в пространстве нескольких десятков миль по местам непроходимым и странам безлюдным, вторглись в землю гуннов и, нападая на многие весьма многолюдные деревни, захватили большое количество добычи, умертвили много народа, а еще больше взяли в плен…». Становится понятным, что переселение Владислава было вызвано противостоянием Византии и Венгрии и разногласиями русской знати по поводу того, кого стоит поддерживать в этом конфликте.

Не совсем ясно, о какой Руси-Тавроскифии в данном случае идет речь, но явно не о Галиции, куда византийское войско точно не доходило. Первый удар Ватаца, несомненно, был нанесен по Трансильвании. Существует точка зрения, что второй удар греки нанесли по Закарпатской Украине, известной позднее также как Угорская Русь, где обычно помещают владение венгерского «Русского герцога» Имре. Однако сомнительно, что большое войско вторично отправилось в том же направлении, так как для удара по Закарпатью им пришлось бы пройти по уже разоренному краю! Намного логичнее предположить, что жертвой второго похода стала Мунтения. Путь византийского войска по «безлюдной стране» помогает уточнить описание татарского похода на Венгрию 1241 г., оставленное Рогерием, очевидцем этого похода, который свидетельствует, что «в северной части территории Молдовы имелся горно-лесистый склон, не принадлежащий ни половцам, ни галицким князьям». Монгольское войско достигло границы Венгрии в районе Родны, «пройдя в течение трех дней лесами между Русью и Куманией» (Шушарин, 1972: 170–171). Очевидно, именно этим путем пользовались и византийцы, проникнув в первом походе в Трансильванию, а во второй раз обрушившись на «Тавроскифию».

После катастрофы, которую потерпела Дунайская Русь в ходе византийско-венгерской войны, она надолго выпадает из поля зрения хронистов Византии. Лишь под 1207 г. у Георгия Акрополита (XIII в.) находим известие о том, что Иван-Асень Болгарский бежал «в страну русов, прожил здесь довольно долго и, собрав несколько русских дружин, начал добиваться отцовского наследия». Едва ли речь шла здесь о Киеве или Галиции.

Говоря о сообщениях о русских князьях в византийских источниках, никак нельзя обойти вниманием ряд известий о «странных князьях». Византийские хроники довольно редко сообщают о событиях в Киевской Руси, и обычно с некоторым опозданием. Так, в частности, Иоанн Скилица сообщает: «Скончались архонты росов Несислав и Иерослав, и был избран править росами родственник скончавшихся Зинислав». Обычно это сообщение объясняют так:

1. Иерослав – Ярослав Мудрый;

2. Нисислав – Мстислав Храбрый, который действительно был соправителем Ярослава, но умер значительно раньше Ярослава (тут у грека явная ошибка);

3. Зинислав – Изяслав Ярославич.

Тут, в общем-то, все приемлемо. Намного интереснее сообщение Иоанна Киннама о дипломатии в отношении русских князей, которых Комнины стремились привлечь на свою сторону против Венгрии. Во-первых, Киннам упоминает Ростислава, который клятвой подтвердил свое согласие оказать Византии помощь против Венгрии. Его обычно отождествляют с Ростиславом Мстиславичем, князем Киевским и Смоленским. Далее хронист называет галицкого князя Ярослава Осьмомысла, которого послу удалось отвратить от союза со Стефаном Венгерским. Наконец, упоминается несколько раз загадочный князь Примислав, у которого посол заручился согласием выставить вспомогательное войско, а потом упоминается (после переговоров с Ростиславом и Ярославом), что Примислав согласился отказаться от союза с Венгрией. Этого Примислава все время стремятся отождествить с кем-то из наиболее могущественных владетелей Киевской Руси, то с тем же Ярославом, то с Мстиславом Волынским, наследником Ростислава. Однако явно, что переговоры велись с независимыми правителями, которыми на тот момент были Киевский и Галицкий государи. В «табели о рангах» Мстислав был вассалом Ростислава – это раз. Два – имя «Примислав» широко распространенно у южных славян и было известно грекам, как и имя Ярослава. Сомнительно, что их могли перепутать. Более логично предположить, что Киннам сохранил для нас имя правителя Дунайской Руси, родичем которого был, очевидно, Владислав, перебравшийся около 1165 года в Византию. Весьма соблазнительно предположить, что Владиславу был отдан то же удел, который в 1162 году получил младший сын Юрия Долгорукого Василько, переселившийся в Византию с братом Мстиславом и матерью, о чем сообщает Ипатьевская летопись.