Анатолий Оловинцов - Тюрки или монголы? Эпоха Чингисхана

В те годы и христиане и мусульмане, обращались к Тенгри, молитвы читали по-тюркски, на языке Единобожия» [61, с. 210].

«V век дал христианам и крест. Греки взяли тюркский символ Неба – аджи и изобразили на нем овцу (агнца), выдав его за символ христианства. Но такое самоволие вызвало протест. Тогда «вспомнив» фразу апостола Варнавы: «В букве Т ты имеешь крест» (Т-образную балку, на которой казнили в Римской империи), они укрепили над ней тюркский аджи (крест). И все.

Получился восьмиконечный крест, знак византийской веры, который передавал смысл христианства – соединение Бога и Христа. Однако крестное знамение осталось тюркским: крест, которым осеняют себя христиане, равносторонний.

Католики поступили иначе. Они удлинили одну сторону равностороннего креста, выразив суть католичества – союзничества. Этот луч указывал на «дорогу открытости», которая вела к кресту, то есть к знаку Бога. Латинский крест появился в VI веке, а после Трульского собора 691 года на нём «распяли» фигурку Христа – легенда обрела плоть и зримый образ» [84, с. 253].

Следует добавить несколько слов по поводу принятия креста римской церковью.

Метаморфоза, происшедшая с вождем гуннов Атиллой при его встрече с делегацией горожан во главе с Папой Римским Львом I в 451 году, некоторые авторы объясняют так.

Папа Римский встал на колени перед вождем гуннов, умоляя его пощадить Рим, не подвергать древний город разграблению и пожарам. На знаменах и штандартах гуннов были изображены равносторонние тенгрианские кресты. Атилла удивился, увидев подобные кресты в руках папской делегации. Неужели единомышленники?

Атилла внял просьбе горожан. Войска кочевников обошли Вечный город стороной. Рим был спасен. Лев I за этот подвиг получил титул Великий.

На фреске Рафаэля, что красуется на станцы д’Элиодоро (апартаменты Папы в Ватикане) сюжет знаменитой встречи изображен с точки зрения католической церкви (заказ 1519 года). Папа Римский Лев I на кроткой серой лошади с непоколебимым спокойствием едет на встречу с царем гуннов. Его сопровождают апостолы с католическим крестом в руках. Атилла, верхом на коне, отпрянув от увиденного шествия, рукой останавливает своих наезжающих гвардейцев.

Важен здесь действительно произошедший исторический момент, который был изображен на художественной картине. А уж, кто как представляет эту сцену – дело индивидуальное, зависит от интеллекта самого зрителя.

Первый европейский путешественник, посетивший ставку Великого хана в XIII веке Плано Карпини относительно веры кочевников, записал следующее: «Они веруют в Единого Бога, которого признают творцом всего видимого и невидимого, а также признают Его творцом как блаженства в этом мире, так и мучений, однако не чтят его молитвами, или похвалами, или каким-то обрядом» [100, с. 11–12].

Другой европеец, монах Рубрук записал: «Не говорите, что наш господин христианин. Он не христианин, а Моал». И монах понял, что население не христианское, хотя, кажется таковым. Далее он пишет: «В первой я нашел некого человека, имевшего у себя на руке крестик из чернил; отсюда я поверил, что он – христианин, ибо на все, что я спрашивал у него, он отвечал как христианин. Поэтому я спросил у него: «Почему же вы не имеете здесь креста и изображение Иисуса Христа? Он ответил: «У нас это не в обычае». Отсюда я поверил, что они христиане, но пренебрегают этим по недостатку образования» [100, с. 159].

На вопрос, как они веруют в Бога. Они ответили: «Мы веруем только в единого Бога». И я спросил: «Веруете ли вы, что Он дух или нечто телесное?» Они сказали: «Мы веруем, что Он дух». Тогда я спросил: «Веруете ли вы, что Они никогда не принимал человеческой природы?» Они ответили: «Никогда» [там же, с. 161].

А вот как описал Рубрук часовню в Каракоруме, которую он принял за христианский храм: «Увидел дом, над которым был крестика. Тогда, сильно обрадовавшись и предполагая, что там находится что-то христианское, я вошел с уверенностью и нашел алтарь, убранный поистине красиво. Именно на золотой материи были вышиты или настланы изображение Спасителя, святой Девы, Иона Крестителя и двух ангелов, причем очертания тела и одежд были расшиты жемчугом. Здесь же находился большой серебряный крест с драгоценными камнями по углам и в середине и много других церковных украшений, а также перед алтарем горела лампада с маслом, имевшая восемь светилен» [100, с. 171].

Вот эти описания первых европейских путешественников, якобы увидевших христианские храмы, породили у европейцев предположения, что на территории Монголии существовали христиане-несторианцы. Основанием для этого послужило сходство тенгрианских крестообразных знаков с символами христианства. Однако это далеко не так. На всей территории Евразийской Степи кочевники почитали тенгрианство еще за тысячу лет до образования христианской религии.

В христианском мире тюркский Тенгри остался непонятым и непризнанным.

Говоря о тенгрианстве, нельзя не отметить об огромном вкладе по изучению этой древней религии, который сделал заслуженный деятель науки Республики Дагестан Мурад Гаджиевич Магомедов. Например, при раскопках степного города Беленджера им были найдены древние равносторонние кресты, символы Тенгри и другие архифакты. О его заслугах в области изучения хазар и тенгрианства восторженно отзывается венгерский ученый-историк Актал Барта и советский профессор С.А Плетнева.

Приведем основные церковные каноны Тенгрианства от неутомимого исследователя и пропагандиста тюркологии Мурата Аджи:

«Бог может быть добрым и строгим, спасающим и карающим. Он все видит, а дальше судьба человека зависит только от самого человека, каковы его мысли и поступки – таким и будет к нему Бог.

И в этом глубокая мудрость тенгрианской религии, не унижающей, а возвышающей человека, готовящей его к поступку, к подвигу. Любой из нас сам, своим поведением делает себя счастливым или несчастным. Наше горе и радость исходит от нас самих… Ведь Бога не обманешь. Он Высший Судья и дает по заслугам…

Природные, сверхчеловеческие силы тюрки приписывали только желанию Тенгри. Поэтому Всевышним называли Его. Если Он захочет, то человек гору сдвинет. Даже чувства и страсти человеку даются волей всесильного Тенгри – Владыки мира. Воистину все от Него: «Добро и зло, бедность и богатство даются только Богом». Эти слова, как клятву, тюрки высекали на скалах древними рунами – все, от мала до велика, помнили эту первую заповедь жизни.

«Ата чин аш Ижеси…», то есть «Отец, Бог пищи и духовный…» – этими словами начиналась древнетюркская молитва во имя Всевышнего Тенгри.

А не угадываются ли эти священные для древнего тюрка звуки в русской молитве «Отче наш, Иже еси…?»