Анатолий Оловинцов - Тюрки или монголы? Эпоха Чингисхана

В 1275 году для его изучения и внедрения в государственную систему была создана специальная Монгольская Академия. Алфавит Пагбы использовали при написании указов, постановлений Правительства, на пайцзах, на монетах, на бумажных деньгах, на фарфоровых изделиях.

Но не смотря на все усилия и неоднократные увещевания, алфавит Пагбы так никогда и не смог вытеснить уйгурское письмо и китайскую иероглифику. Образованные китайцы и монголы в массе своей не приняли этот алфавит, и, в конце концов, в 1310 году Империя вновь перешла на старый уйгурский алфавит. [80, с. 244–253].

В связи с изложенным, привлекает особое внимание золотая монета иранского Газан-хана (1294–1304 гг.), правнука Хулагу-хана, вычеканенная в Ширазе в 1301 году на трех письменных языках: арабском, уйгурским письмом и три знака письма Пагбы. Вот какая нужна была грамотность в былые времена.

Из археологических источников: «Монет с монгольскими надписями в Золотой Орде нет, тогда как встречаются монеты с тюркской надписью арабскими буквами. Ханские ярлыки написаны уйгурским шрифтом на тюркском языке [1, с. 261].

Далее татарский исследователь Г.Р. Еникеев утверждает, что, мол, документы, которые сохранились в Монголии и Китае «Были изготовлены китайскими историками династии Мин в конце XIV века на китайском языке после свержения власти монголо-татар в Китае и были переведены с китайского языка на халха-монгольский язык в XVIII в.» [там же, с. 76 со ссылкой на монгольского исследователя Чулууны Далай].

Предпосылки по созданию современной халха-монгольской письменности в Монголии складывались, видимо, постепенно в зависимости от социально-политической обстановки того времени с конца XIV по XVII век. Обозначим следующие этапы.

Монгольский историк-профессор Б. Баабар в своей книге «История Монголии» пишет: «После ухода Чингисхана на запад, в Монголии осталось только шесть монгольских туменов плюс четыре ойратских» (1218 г.) [44, с. 98]. Но к приведенным данным следует добавить, что в Китае с Мухали остались еще 23 тысячи монгольских воинов, которые вели боевые действия в Поднебесной. Так что, в рассматриваемый период (после 1368 года), через 150 лет после ухода войск Чингисхана на запад, в Монголии количество войск и населения было не 10 туменов, а гораздо больше. Но как бы то ни было, когда в 1388 году в Монголию вторично для «зачистки» вторглась стотысячная китайская армия – там «мало что осталось» от прежних «монголов Чингисхана» [48, 2-й т., с. 267].

В XVI веке, как коренные жители, так и пришельцы, приняли буддизм, который впоследствии стал государственной религией. Имеющиеся грани разногласий с принятием новой религии были ликвидированы. Всё население Монголии стало однородным.

Настало время принятия новой письменности, поскольку изменился язык и, чтобы отразить фонетические особенности чжурчженьского языка, нужна была другая письменность.

Нурхаци, новый лидер чжурчженей, который захватил не только Монголию, но и почти весь Северный Китай, ввёл существенные изменения в основу прежней старо-уйгурской письменности, и создал новый халха-монгольский алфавит к 1599 году [48, 2 т., с. 281].

Первый монгольский историк Сананг-Сетчен уже пользовался новым халха-монгольским алфавитом (1662 г.).

Реформатор государственного устройства западных монголов (джунгар) Зайа Пандита в 1648 году усовершенствовал старый уйгуро-монгольский алфавит, введя в него путем присоединения диакритических знаков семь новых букв, предназначенных для облегчения транскрипции монгольских звуков [48, т. 2, с. 286]. Таково происхождение калмыцкой письменности.

В настоящее время в России проживает около 166 тыс. калмыков.

На фоне развития различных государственных институтов Великой Империи Чингисхана, нельзя не заметить отлично отлаженную связь между центром и метрополией. Известно, как уже отмечалось ранее, торговые караваны из одного конца Империи в другой проходили за 8 месяцев. Понятно, сюда входило по несколько ежедневных остановок для приёма пищи и отдыха, как людей, так и транспортных средств (лошадей или верблюдов). Государственная надобность потребовала коренной переделки путей сообщения и механизма перемещения гонцов с ханскими известиями. Таким механизмом государственной службы стала служба гонцов и устройство ям, станций обслуживания через 30-100 км (в зависимости от характера местности) с необходимым количеством готовых лошадей по трассе следования. «Ям был одним из грандиозных достижений всемирной Монгольской империи, который до сих пор поражает совершенством своей организации» (по Лео де Хартог «Чингисхан – завоеватель мира»).

Джиованни дель Плано Карпини, посещавший в 1245–1247 гг. земли, завоёванные татаро-монголами, так описывал систему перевозки послов в книге «История Монголов»: «Каких бы, сколько бы и куда бы он (хан) ни отправлял послов, им должно давать без замедления подводы и содержание; откуда бы также ни приходили к нему данники или послы, равным образом им должно давать коней, колесницы и содержание… Также и послам вождей, куда бы те их не посылали, как подданные императора, так и все другие обязаны давать как подводы, так и продовольствие, а также без всякого противоречия людей для охраны лошадей и для услуг послам» [гл. V, § 3, п. III]. Плано Карпини пишет далее, что в 120 верстах от Киева, в Каневе, находился татарский почтовый стан. И его начальник дал послу лошадей с проводником до следующего яма.

В Монголии той поры существовала и система доставки спешных гонцов. Она очень красочно описана в «Книге» знаменитого венецианского путешественника Марко Поло. По его рассказу по всем дорогам через 25 миль (около 40 км) устроены почтовые станции, на которых стоят наготове по 300–400 [6]лошадей. Гонец, приехав на станцию, бросает усталую лошадь и берёт свежую. За день гонцы проезжают по 250–300 миль.

И далее Марко Поло рассказывает: «В местах пустынных, где нет ни жилья, ни постоялых дворов, и там великий хан для гонцов приказал устроить станции, дворцы и все нужное, как на других станциях, и коней, и сбрую; гоньба только подальше; есть станции в тридцать пять миль, а в ином месте более сорока. Вот так-то, как вы слышали, ездят гонцы великого хана, и на всякой гоньбе есть им где пристать, и лошади готовы» [77, с. 204].

В 1266 году (при Береке-хане) появляются первые правила проезда гонцов по территории Золотой Орды.

В официальных документах ям, как повинность, впервые упоминается 1 августа 1267 г. в ярлыке хана Менгу-Тимура. Этим актом русское духовенство навечно освобождалось от ямской и других повинностей.

Ярлык хана определял повинности, которыми в те времена облагалось тягловое население: «Тако молвя по первому пути, которая дань, или полужное, или подвода, или корм кто ни будет, да не просят; ям, воина, тамга не дают». Из акта видно, что русский повоз разделялся на три подати: подводу, ям и корм. Теперь официальных лиц и гонцов стали возить не население, а специально для того назначенные люди-ямщики. Тягловые крестьяне обязаны были доставлять только грузы. Это называлось подводной повинностью, или просто «подводой». Население, кроме того, обеспечивало проезжающих питанием, а лошадей кормами.