Александр Голубев - «Если мир обрушится на нашу Республику»: Советское общество и внешняя угроза в 1920-1940-е гг.

Однако ни политическое, ни военное руководство по-прежнему не рассчитывало на каких-либо союзников в будущем столкновении с Германией, которое становилось все более вероятным. Об этом говорит в частности тот факт, что на стратегических играх в Генштабе РККА в январе 1941 г. во вводных союзники СССР не фигурировали (союзником «западных», т. е. Германии, во второй игре выступали «южные», очевидно, Румыния) {572} 572 Бобылев П. Н. К какой войне готовился Генеральный штаб РККА в 1941 г. // Отечественная история. 1995. № 5. С. 6–7. . В беседе с В. Вишневским в апреле 1941 г. К.Е. Ворошилов «еще раз сказал о полной ненадежности англичан» {573} 573 Вишневский В. Указ. соч. С. 108. .

В военные годы представления о внешнем мире приобретают явственную черно-белую окраску. Мир делится на врагов, которые воспринимаются совершенно по-особому {574} 574 См. примечание 1 к данной главе. , на союзников и на нейтралов. Нейтралы, впрочем, за редким исключением, привлекают внимание лишь в качестве потенциальных противников или потенциальных союзников.

В первые дни войны, в речи И.В. Сталина 3 июля 1941 г., было сказано о том, что советский народ имеет «верных союзников в лице народов Европы и Америки, в том числе в лице германского народа [курсив мой — авт.]»; сочувственные заявления западных правительств были упомянуты лишь вскользь {575} 575 Сталин И. В. О Великой Отечественной войне Советского Союза. М., 1948. С. 16. . Любопытно, что подобная формулировка содержится в очерке И. Эренбурга, написанном еще 22 июня: «У советского народа есть верные союзники — это народы всех порабощенных стран — парижские рабочие и сербские крестьяне, рыбаки Норвегии и жители древней Праги, измученные сыновья окровавленной палачами Варшавы» {576} 576 Эренбург И. В. первый день. 22 июня 1941 //От Советского Информбюро… 1941–1945. Т. 1. М., 1984. С. 22. .

Однако уже 12 июля в Москве было подписано советско-английское соглашение о совместных действиях против гитлеровской Германии, положившее начало оформлению антигитлеровской коалиции. Тон советской прессы и пропаганды стал меняться в благоприятную для союзников сторону. Так, выступая на торжественном заседании 6 ноября 1941 г., Сталин упомянул о существующих в США и Англии демократических свободах и подчеркнул, что «Великобритания, Соединенные Штаты Америки и Советский Союз объединились в единый лагерь, поставивший себе целью разгром гитлеровских империалистов и их захватнических армий» {577} 577 Сталин И. В. Указ. соч. С. 33. .

Громоздкая пропагандистская машина перестраивалась. Агитационно-массовая работа в новых условиях — условиях войны — значительно расширилась, во многих организациях ежедневно проводится читка газет… Лекции по международному положению привлекают массу людей» {578} 578 ЦДНИОО. Ф. 14. Оп. 3. Д. 75. Л. 256. , — отмечалось в докладной записке отдела пропаганды Сталинского райкома партии г. Омска уже в конце июля 1941 г. Вместе с тем процесс перестройки пропаганды был непростым и не слишком скорым, и в октябре 1941 г. в материалах Омского обкома подчеркивалось, что «массово-разъяснительная работа на предприятиях в должной мере, как этого требует военное время, не развернута, редко проводятся квалифицированные доклады и беседы» {579} 579 Там же. Л. 135 об. .

Постепенно значительное место в тематике лекций и бесед заняли сюжеты, связанные с созданием и укреплением антифашистской коалиции. В 1942–1944 гг. в разных концах огромной страны читались такие лекции, как «Общность коренных интересов и укрепление боевого союза СССР, Англии и США в ходе войны»; «Антигитлеровская коалиция великих держав»; «Могучая антифашистская коалиция СССР, Великобритании, США и народов, порабощенных Гитлером»; «Боевой союз СССР, Англии, США против гитлеровской Германии и ее союзников»; «О втором фронте в Европе»; «Единый удар с востока и запада потряс до основания гитлеровскую военную машину»; «Усиление роли СССР в антигитлеровской коалиции»; «Война на Тихом океане»; «Борьба за восстановление демократической Польши» и др. {580} 580 ГАКО. Ф. 25. Оп. 1. Д. 120. Л. 39; ЦДНИОО. Ф. 14. Оп. 3. Д. 75. Л. 59; Ф. 17. Оп. 1. Д. 3904. Л. 19, 90; ЦДНИУР. Ф. 16. Оп. 1. Д. 3713. Л. 1–2; ЦДООСО. Ф. 161. Оп. 6. Д. 1651. Л. 71.

Порой в этом перечне встречались лекции, тематика которых мало соответствовала задачам укрепления союзнических отношений, например, «Три похода Антанты». Справедливости ради надо сказать, что подобные темы встречаются очень редко. И все же как-то не верится в обычный недосмотр партийного аппарата. Не исключено, что подобные лекции должны были напоминать слушателям о «классовом характере войны».

Подтверждением этому является следующее высказывание заведующего отделом пропаганды одного из свердловских райкомов в сентябре 1944 г.: «В нашей пропагандистской работе мы освещаем вопросы Великой Отечественной войны и подчеркиваем ее народный характер. Это правильно. Но часто мы затушевываем ее классовый характер… Мы обязаны в нашей устной пропаганде подчеркивать и классовый характер. Партийному активу понятно, что не все вопросы мы можем поставить в газете “Правде”, в журнале “Большевик” о классовом характере войны. Тут мы связаны» (в документе последнее предложение было помечено от руки двумя вопросительными знаками на полях; видимо, подобные откровенные высказывания не представлялись бесспорными даже работникам обкома) {581} 581 ЦДООСО. Ф. 161. Оп. 6. Д. 1657. Л. 86. .

По подсчетам Н.Д. Козлова, общий объем материалов о жизни союзных стран в газетах и журналах увеличился в среднем в четыре раза, при этом вместо сюжетов об обострении классовой борьбы, росте эксплуатации, агрессивности внешней политики Запада появились более объективные и нейтральные материалы об истории и культуре, системе образования и военной экономике этих стран, их действиях на различных фронтах {582} 582 Козлов Н. Д. Общественное сознание в годы Великой Отечественной войны (1941–1945). СПб., 1995. С. 64–65. . Вместе с тем непропорционально большое место занимали публикации о росте авторитета СССР на Западе, о положительных высказываниях в его адрес как западных лидеров, так и рядовых трудящихся, о позитивном восприятии советской культуры и т. д.

Процесс «перестройки» пропаганды в целом и периодической печати в частности потребовал времени. И, в любом случае, масштабы этой «перестройки» удовлетворяли далеко не всех. Так, в августе 1941 г. А.П. Остроумова-Лебедева [56] Остроумова-Лебедева Анна Петровна (1871–1955), график, народный художник РСФСР (1946), действительный член Академии художеств СССР (1949). записала в дневнике: «В газетах очень скупо и уклончиво дают информацию… Мы так отделены от Европы, от всего мира, такой глухой стеной с абсолютно непроницаемыми стенками, что ни один звук не просачивается к нам без строжайшей цензуры» {583} 583 Цит. по: Ломагин Н. А. Неизвестная блокада. В 2-х кн. Кн. 1. СПб.; М., 2002. С. 226. .