Александр Голубев - «Если мир обрушится на нашу Республику»: Советское общество и внешняя угроза в 1920-1940-е гг.

Если политическая элита не доверяла потенциальным союзникам из соображений в первую очередь идеологических, то военная элита весьма критически относилась к боеспособности западных армий, чему есть ряд свидетельств. В частности, командарм 2-го ранга А.И. Седякин, занимавший в разное время посты начальника Управления ПВО РККА, заместителя начальника Генштаба, командующего ПВО Бакинского района, вернувшись из поездки во Францию в 1935 г., заявил, что на маневрах «находился рядом с Гамеленом и другими генералами, и я чувствовал, что мне нечему у них учится, а они, несомненно, чувствовали наше военное превосходство» {553} 553 Материалы февральско-мартовского Пленума ЦК ВКП(б) 1937 г. // Вопросы истории. 1995. № 7. С. 8. . Впрочем, и советские дипломаты скептически относились к идее союза с Западом, исходя из своих представлений о настроениях западной политической элиты. И все эти настроения, бытовавшие «наверху», проникали по различным каналам в массовое сознание.

В общественном сознании в эти годы преобладали антифашистские настроения, но вопрос о возможных союзниках возникал редко. Более того, в документах НКВД зафиксированы позитивные отзывы о Гитлере и его политике. После 1933 г. немецкие фашисты, как наиболее вероятный противник, рассматривались некоторой частью населения как потенциальные союзники против сталинского режима {554} 554 См.: Голубев А. В. Немецкий фашизм глазами провинциальной российской интеллигенции 1930-х годов // Интеллигенция России и Запада в XX–XXI вв.: поиск, выбор и реализация путей общественного развития. Екатеринбург, 2004. С. 24–30; Davies S. Popular Opinion in Stalin's Russia. Terror, Propaganda & Dissent, 1934–1941. Cambridge, 1997. P. 96–98. .

Однако если в начале века враждующие коалиции определились задолго до войны и расстановка сил принципиально не менялась, то в 1930-е — начале 1940-х гг. ситуация складывалась иначе. Во Вторую мировую войну, в отличие от Первой, СССР вступил, не имея союзников (исключая Монголию и Туву). Попытки создать систему коллективной безопасности ни к чему не привели, если не считать советско-французского и советско-чехословацкого договоров 1935 г., так и оставшихся на бумаге. «Советская дипломатия явно не справлялась с непосильной задачей создания эффективного военно-политического союза стран, имевших антагонистические общественно-политические системы», — говорится в современном исследовании {555} 555 Иванов Р. Ф. Сталин и союзники: 1941–1945 гг. Смоленск, 2000. С. 37. . Впрочем, вряд ли стоит винить во всем советскую дипломатию. Помимо позиций западных стран, делавших почти нереальным заключение с ними действенного соглашения, играло роль и традиционное недоверие высшего советского руководства к европейским державам {556} 556 Подробнее см.: Голубев А. В. Запад глазами советского руководства в 1930-е годы // Россия XXI. 1997. № 11–12. С. 114–132. . «Союзников у нас не было, — говорил впоследствии В.М. Молотов. — Америка-то была против нас, Англия — против, Франция не отстала бы» {557} 557 Чуев Ф. И. Сто сорок бесед с Молотовым. М., 1991. С. 45. .

После подписания пакта Риббентропа — Молотова на роль потенциального союзника, казалось, могла претендовать Германия. Во всяком случае, на Западе противники Германии советско-германское партнерство рассматривали как нечто, весьма близкое к союзническим отношениям (подобная точка зрения существует и в современной российской историографии {558} 558 См., например: Случ С. 3. Советско-германские отношения в сентябре-декабре 1939 г. и вопрос о вступлении СССР во Вторую мировую войну. Отечественная история. 2000. № 5. С. 46–58; № 6. С. 10–27. ).

Действительно, в 1939–1940 гг. в официальной пропаганде Англия и Франция рассматривались как главные виновники войны, агрессоры, потенциальные противники. Иногда, для «узкого круга», делались весьма откровенные высказывания. 7 сентября 1939 г. в беседе с Г. Димитровым, B.М. Молотовым и А.А. Ждановым В.И. Сталин заявил: «Мы не прочь, чтобы они подрались хорошенько и ослабили друг друга. Неплохо, если бы руками Германии было бы расшатано положение богатейших капиталистических стран (особенно Англии)» {559} 559 Цит. по: Наринский М. М. Кремль и Коминтерн в 19391941 годах // Свободная мысль. 1995. № 2. С. 15. . В свою очередь А.А. Жданов весной 1940 г. заявил на ленинградском партактиве, что для СССР «приятнее, полезнее и ценнее иметь под боком не антисоветских англо-французских союзников с намерением напасть либо на Германию, либо на Ленинград… [но] страну, которая с нами в дружественных отношениях [Германию — авт.]» {560} 560 Цит. по: Невежин В. А. Советская политика и культурные связи с Германией (1939–1941 гг. )//Отечественная история. 1993. № 1. с. 26.

Подобные настроения фиксировались и в различных группах, составлявших советскую номенклатуру, причем порой в еще более недвусмысленной форме. Так, командующий Сибирским военным округом, командарм 2-го ранга C.А. Калинин утверждал, что в 1940 г. неизбежна война СССР, Германии, Японии, Италии против англо-французской коалиции, а по мнению корреспондента ТАСС в Афинах Успенского, после вступления СССР в войну «возможно будет выпустить кровь из мирового паразита — Великобритании». Как полагал Успенский, общие коренные интересы СССР и Германии состояли в том, чтобы разгромить Британскую империю {561} 561 Невежин В. А. Синдром наступательной войны. Советская пропаганда в преддверии «священных боев», 1939–1941 гг. М., 1997. С. 122. .

Любопытны рассуждения писателя Ю.Л. Слезкина, зафиксированные в его дневнике. 12 сентября 1939 г. он записал: «Сейчас, когда все говорят о предстоящей войне и почему-то усиленно нажимают на то, что Германия нас предаст и будет воевать с нами, я еще более укрепился в своем первоначальном мнении. Германии нет никакого резона воевать с нами. Ей необходим наш нейтралитет в войне с Польшей». Через несколько дней, 29 сентября, уже после вступления советских войск в Западную Украину и Белоруссию и подписания «договора о дружбе и границе» с Германией, Слезкин пишет: «Если САШт [Северо-Американские Штаты — авт.] станет на сторону Франции и Англии и война продолжится — несомненно к нам [СССР и Германии — авт.] присоединится Япония (разграничив с нами сферу влияния в Китае), и тогда создастся такой массив территориально-монолитный, что с ним ничто уже не сравнится и ему не противостоит. А какой кулак в сторону английских владений в Азии!» {562} 562 Цит. по: Корочкова О. Ю. Дневник Ю. Л. Слезкина: внешнеполитические коллизии в оценках русского писателя // Проблемы российской истории. Вып. 7. Магнитогорск, 2006. С. 482483.

Даже среди тех представителей интеллигенции, которых трудно заподозрить в особых симпатиях к Советской власти, бытовало мнение, что в войне в Европе нет ни правых, ни виноватых, но в любом случае она выгодна для СССР.К. И. Чуковский приводит такие слова А.А. Ахматовой, сказанные в августе 1940 г.: «Каждый день война работает на нас. Но какое происходит одичание англичан и французов. Это не те англичане, которых мы знали… Я так и в дневнике записала: “Одичалые немцы бросают бомбы в одичалых англичан”» {563} 563 Чуковский К. И. Дневник (1930–1969). М., 1995. С. 155. .