Коллектив авторов - Черногорцы в России

Надо сказать, что и другой соратник С. Петровича, Я. Эздемирович, был человеком авантюрного склада. Как писал о нем С. Пишчевич, Эздемирович был боснийским сербом, который, узнав о переселенческих планах Василия Петровича, прибыл в Черногорию и предложил митрополиту свои услуги по выводу приграничных сербов из Боснии и Герцеговины в австрийские владения. Василий Петрович, присвоив ему чин поручика, велел выводить сербов-переселенцев под видом черногорцев. В феврале 1756 г. Я. Эздемирович проинформировал Г. К. Кейзерлинга, что им в Митровицу выведена партия черногорцев в количестве 80 человек 52, разумеется, скрыв при этом, что это были за черногорцы, хотя, полагаем, Кейзерлинг о многом догадывался, но предпочитал на все происходящее закрывать глаза.

Первоначальная партия переселенцев, завербованная при помощи Болевича, состояла из 49 человек (44 мужчины и 5 женщин). Она была пополнена родственниками и свойственниками Я. Эздемировича. К ней по пути в Россию примкнуло в Венгрии еще 20 сербов, благодаря тому, что австрийские пограничные офицеры (зачастую это были православные сербы) закрыли на это глаза. Я. Эздемирович располагал как минимум двумя списками переселенцев: в одном фигурировали в основном черногорские и герцеговинские имена и фамилии, а в другом они почти отсутствовали. С последним списком, который насчитывал 69 человек, включая 20 венгерских сербов, 23 июня 1756 г. Я. Эздемирович пересек австро-польскую границу, и в начале августа партия переселенцев прибыла в Киев 53. Однако каким-то образом Я. Эздемировичу удалось провести с собой еще 11 человек без каких-либо сопроводительных документов, возможно потому, что ему удалось уговорить австрийских офицеров не только плохо смотреть, но и плохо считать. В направленном И. И. Неплюеву указе Сената отмечалось, что поручик Эздемирович привел с собой в Киев партию черногорцев, состоящую из 67 мужчин, 7 женщин и 6 детей 54, т. е. 80 человек.

Эта партия переселенцев после принятия присяги на вступление в русское подданство была переведена в местечко малороссийского Киевского полка Остер, где вскоре слилась с пожелавшими служить в гусарах переселенцами, приведенными из-под Триеста вахмистром Я. Фишером в сентябре 1756 г. 55. Если и были там черногорцы, то считанные единицы, хотя С. Ю. Пучков и информировал Г. К. Кейзерлинга, что черногорцы различными путями являются к нему в Триест 56.

В январе 1757 г. партия переселенцев в количестве 99 человек (86 мужчин и 13 женщин и детей) из Киева на подводах через Москву и Арзамас была отправлена в Оренбургскую губернию. В пути их сопровождала воинская команда во главе с обер-офицером, которому было приказано с переселенцами «ласково поступать», чтобы они, «видя себе удовольствие… и других чрез сообщение свое тому поощряли». И. И. Неплюеву в соответствии с указом императрицы предписывалось отвести для переселенцев самые выгодные и плодородные земли 57.

Военная коллегия после консультации с Неплюевым определила расселить переселенцев по крепостям Красносамарская, Борская и Елшанская. Центром поселения было выбрано место между реками Самара и Большой Иргиз на реке Моче (ныне р. Чапаевка. – Ю. А.). Здесь предполагалось расселить 6800 конных и 136 тыс. пеших воинов. Плата рядовым гусарам в военное время устанавливалась по аналогии с гусарами Новой Сербии, т. е. 32 р. 40 коп. 58. Как видим, российское военное руководство возлагало грандиозные надежды на переселенцев. Однако эти планы касались не только черногорцев, а такое мнение существует в историографии, но, главным образом, православных албанцев. В основном от них, а не от Василия Петровича, ожидался основной приток военной силы в эти края, гораздо более высокий, чем в Новой Сербии и Славяно-Сербии. Эти надежды, как показало время не оправдавшиеся, строились в основном на сделанном в 1756 г. в Сенате заявлении упоминавшегося выше А. Боставика, сказавшего: «Ежели даны будут свободные земли, то однонациональных с ним вольных людей охотников тысяч до шестидесяти есть» 59. Василий Петрович, несмотря на присущий ему авантюризм, подобных заявлений не делал и таких колоссальных надежд российскому руководству не подавал.

С. Петрович, вскоре после отправки партии Я. Эздемировича в Россию, отбыл в Триест, откуда 21 августа 1756 г. направил письменное обращение «к сердарам, воеводам, губернаторам и боярам Черногории, Скандерии и Приморья», где извещал, что он по повелению императрицы направлен в Черногорию для принятия в российскую службу 1000 человек из черногорцев и брдян. Оставаясь на время в Триесте, «в немецких границах», он призывал черногорцев во всем следовать наставлениям митрополитов Саввы и Василия Петровича 60.

Тем временем С. Пишчевич направился на военную границу в Митровицу, где, особо не надеясь на выход через Боснию черногорцев, попросил здесь своих «добрых приятелей» оповестить приграничных сербов в Сербии, чтобы они под «именем черногорцев» прибывали в Митровицу для дальнейшей их отправки в Россию. Таким образом ему удалось набрать партию переселенцев из 62 человек, состоящую исключительно из холостых мужчин, которые ранней весной 1757 г. по уже тающему льду через р. Саву переправились в Митровицу. Договорившись со своими знакомыми о следующем выходе в этих местах сербов из турецких владений под видом черногорцев, С. Пишчевич со своей партией переселенцев направился в Россию. По пути в Кечкемете (Венгрия) по распоряжению С. Ю. Пучкова к его переселенцам была присоединена партия переселенцев в 27 человек, выведенная из Триеста Я. Фишером. По признанию самого Фишера в ней не было ни одного черногорца 61. Я. Фишер отправился в Триест за набором очередных людей, а объединенную партию переселенцев возглавил С. Пишчевич. По его наблюдениям, среди переселенцев Фишера не было не только черногорцев, но и сербов. И хотя они объяснялись на сербском языке, но были «какова ныбудь другова краю» люди, замечал Пишчевич 62. По отзыву Пишчевича все они были «настоящие разбойники», «вор наголо и пияницы». Эта команда переселенцев, несмотря на все сложности, которые возникали по пути с людьми Фишера, в мае 1757 г. прибыла в Киев, откуда после принятия военной присяги переселенцы отбыли в Оренбургскую губернию.

Как замечал С. Пишчевич, Василий Петрович, обеспокоенный тем, что «выход их черногорцев будет невелик», и зная о договоренности Пишчевича о вторичном выходе потенциальных переселенцев из турецких владений, по согласованию с С. Ю. Пучковым направил на австротурецкую границу адъютанта И. Маркова и отозванного им из Оренбурга Я. Эздемировича. Эта самая масштабная партия переселенцев, набранная летом 1757 г., состояла из сербов, вышедших из Боснии, Герцеговины и Албании, которым было велено выдавать себя за черногорцев 63. Эта партия, первоначально насчитывавшая 1046 человек, была размещена в карантине в Нови-Саде, где 137 из них умерло, а еще 501 человек был задержан для фильтрации 64. В результате только 834 человека составили партию переселенцев, готовых с Я. Эздемировичем к отправке в Россию. Эту цифру он озвучил при личной встрече в Вене с Г. К. Кейзерлингом в самом конце февраля 1758 г. 65