Гораций Верне - История Наполеона

Нет сомнения, что Наполеон, приняв с жаром сторону народа, повиновался в этом случае и внутреннему убеждению, и предчувствию своей судьбы. Но патриотизм не мешал ему питать в глубине души своей инстинктивного отвращения к безначалию и смотреть с прискорбием, с негодованием на народные неистовства, ознаменовавшие последнее томление власти, которая со временем должна была достаться ему. Так, 20 июня 1792 года, находясь на береговой террасе в Тюильри и видя, что кто-то из черни дерзнул оскорбить Людовика XVI, он смело воскликнул: "Зачем пускают сюда эту сволочь? Попотчевать бы сначала человек сот пять-шесть ядрами, остальные бы и теперь еще бежали без оглядки".

Наполеон, свидетель происшествий десятого августа, которые он предвидел как неминуемое и близкое следствие событий двадцатого июня, все еще оставался в рядах революционеров, но, по предчувствию ли или по рассудку, уважая власть и порядок, оставил столицу Франции и отправился в Корсику, где Паоли действовал тогда в пользу Англии. Юноша-патриот, глубоко огорченный поступками Паоли, решился низвергнуть этого идола своего детства, принял начальство над национальной гвардией и стал отчаянно действовать против старца, к которому доселе хранил такое уважение, сочувствие и удивление.

Когда английская партия одержала верх и пожар Аяччо ознаменовал ее торжество, тогда семейство Бонапарта, дом которого был также предан пламени, удалилось во Францию и поселилось в Марселе. Наполеон недолго пробыл в этом городе; он поспешил возвратиться в Париж, где происшествия так насильственно и так быстро следовали друг за другом, что каждый день и каждый час грозил новым переворотом.

В это время Южная Франция подняла знамя федерализма, и измена предала Тулон в руки англичан. Конвент поручил генералу Карто возвратить Прованс под власть республики и принять неукоснительные меры к смирению и наказанию мятежников.

Лишь только победа доставила генералу Карто возможность занять Марсель, велено было приступить к осаде Тулона. Наполеон отправился туда в качестве начальника артиллерии. К этому времени должно отнести небольшое сочинение, написанное им под заглавием Бокерский ужин, о котором ни слова не упоминают Записки на острове Святой Елены, между тем как Бурриенн утверждает, что из рук в руки получил это сочинение от Наполеона по возвращении его после осады Тулона. Впрочем, это сочинение носит на себе отпечаток того образа мыслей, который Наполеон, как ревностный патриот и искусный воин, действительно должен был иметь в ту пору; оно содержит в себе суждения о смятениях во время федерализма, суждения, выказывающие в простом артиллерийском офицере тот высокий ум и тот здравый рассудок, которым впоследствии удивлялись в императоре.

----------------------------------------------------------------[1] Впоследствии Наполеон встретил девицу Коломбие в Лионе: она была уже замужем за господином Брессие. Император назначил ее статс-дамою ко двору одной из своих сестер, а мужу ее дал выгодное место.

ГЛАВА III

[Осада и взятие Тулона. Начало кампаний в Италии. Отрешение от

службы.]

Наполеон, прибыв в лагерь под Тулоном, нашел там войско, состоявшее большей частью из храбрых волонтеров, и ни одного генерала, достойного ими командовать. Генерал Карто, который выказывал роскошь и великолепие, малосовместные со строгими республиканскими правилами, был просто невежда. Покорение Тулона было ему не под силу, но он вовсе не хотел сознаться в своей решительной неспособности, и еще, напротив, в одном себе исключительно находил дарования, необходимые для совершения этого подвига. Эта-то смешная самоуверенность внушила ему тот знаменитый план атаки, вследствие которого он был отозван от занимаемого им места. План этот изложен был в следующих двух строчках:

"Начальник артиллерии будет три дня сряду громить Тулон, после чего я атакую крепость тремя колоннами и возьму ее приступом".

К счастью, что при этом странном и немногоречивом военачальнике нашелся простой офицер, молодой человек двадцати четырех лет от роду, который столько же превосходил своего генерала познаниями и военными способностями, сколько уступал ему в чине. При всей своей тогдашней незначительности и скромности он не мог, однако ж, скрывать презрения к большей части людей, на которых по дисциплине и регламенту должен был смотреть как на старших себя, но которые по совершенной своей неспособности могли только вредить республике. Это-то презрение и сознание собственного превосходства над всеми окружавшими внушили ему смелость противоречить своим начальникам, чтобы не допустить их до приведения в действие принятых ими мер, которые он считал пагубными. По случаю ежедневных споров Наполеона с генералом Карто жена главнокомандующего сказала однажды своему мужу: "Да дай же ты волю этому молодому человеку; он побольше твоего смыслит; ведь он ничего не просит; а реляции ты составляешь сам, так слава все-таки останется за тобой".

При самом прибытии в лагерь Наполеон, одаренный той быстротой и верностью взгляда, которые так были ему полезны на поле битв, тотчас постиг, что для овладения Тулоном его должно атаковать со стороны гавани, и указывая это место на карте, сказал: "Вот Тулон". Со всем тем ему стоило немалого времени заставить принять свое мнение, которое разделял с ним один только начальник инженеров; но и эта поддержка со стороны просвещенного офицера не могла еще победить глупого упрямства главнокомандующего. Наконец, в числе народных представителей нашелся человек, в котором было столько проницательности и дальновидности, чтобы предугадать в начальнике небольшого отряда артиллерии будущего великого полководца. Наполеон получил всю власть, нужную для успешного приведения в действие своих планов; Карто отозван, неприятели выгнаны из Тулона, и победитель, вспоминая впоследствии об этом первом торжестве своем, которым он был некоторым образом обязан доверенности к нему народного представителя, с благодарностью говорил: "Гаспарен (Gasparin) открыл мне дорогу".

Во время осады Наполеон подавал собой пример величайшего хладнокровия и редкой храбрости и не в одном совете обнаруживал свое искусство и знание дела: он доказывал их на самом поле сражения; солдаты столько же удивлялись его мужественному равнодушию в опасностях, сколько генералы обширности и быстроте его соображений. Под ним было убито множество лошадей, а сам он ранен в левое бедро так, что ему грозила опасность лишиться ноги.

Наполеон от природы столь мало был расположен к чистой теории и до того пренебрегал наукой исключительно умозрительной, что никогда не мог ни довольствоваться, ни ограничиваться ими. Изобрести и исполнить - были для него два действия, тесно связанные между собой; огромность его замыслов могла бы приводить его самого в затруднение, если бы он не сознавал в себе силы и воли, способных твердо и постоянно стремиться к их исполнению. Эта потребность деятельности была с ним неразлучна и смолоду развернулась в нем; он сохранил ее во всех обстоятельствах своей жизни, и умер, едва лишь стал лишен возможности удовлетворять ее, едва лишь сила его воображения, исполнившая Европу гигантскими созданиями, была вынуждена действовать сама на себя.