Геннадий Коваленко - Великий Новгород в иностранных сочинениях. XV — начало XX века

В Крестецком Яме мне рассказали об одном человеке, которого я мог найти в Яжелбице и который якобы открыл в тамошних краях рудные места. Прибыв в Яжелбицу, я тут же велел его по

звать и получил от него не только образец одной из пород каменного угля, большой слой которого он, по его словам, обнаружил в окрестностях, но и найденные по соседству куски беловатой тяжелой рыхлой земли, несомненно, содержащей серебро, наподобие виденной мной породы, происходящей из Аргунских заводов, а также куски серного колчедана.

Я уверен, что господа из Академии, проезжающие ныне по этим местам, будут с лихвой вознаграждены за свои усилия полезными для всех открытиями. Окрестности Валдайского озера показались мне достойными самого пристального внимания и были слишком прекрасны, чтобы я мог их проехать, не задержавшись. Итак, я пробыл там один день и собирал гербарий на островах озера и по его берегам. В озере есть много Coferva aegagroppila [13] Кладофора агаропильная. которую не наблюдали нигде, кроме как в Швеции.

Шведский ученый-натуралист и путешественник, директор ботанического сада Российской академии Иоганн Петр Фальк, следуя в академическую экспедицию через Новгород, обратил внимание на этнический состав местного населения и его занятия:

Между Санкт-Петербургом и Новым городом на Волхове городов никаких нет, а встречаются только местами небольшие и бедные деревни. Поселяне суть по большей части русские, а около Ижоры чухонцы, которые от реки Ижоры называются ижорцами и которые частью протестантского, частью же греческого вероисповедания. Все они, смотря по мере распродажи своих произведений, занимаются мало сельским хозяйством. Российские крестьяне извозничают; у ижорцев же нет для сего промысла ни хороших лошадей, ни деятельности.

Его этнографические наблюдения дополняют заметки немецкого исторического писателя и священнослужителя Михаила Ранфта. Он указал на то, что жители Новгородской провинции «в основном имеют финские корни и известны тем, что они трудолюбивее и старательнее других русских, хотя сами живут в нищете».

Новгород Великий — очень большой и хорошо укрепленный город, расположенный на плоской равнине на реке Волхов недалеко от ее истока из озера Ильмень… Он находится в 40 милях, как от Нарвы, так и от Санкт-Петербурга и имеет самого почитаемого во всей империи архиепископа. Замок окружен мощными стенами, оснащен артиллерией и соединен с городом мостом длиной в 400 шагов. В нем, кроме многочисленных красивых церквей, в основном деревянные дома, он окружен только деревянными укреплениями и глубоким рвом. В городе и окрестностях находятся 72 монастыря, среди которых многие отличаются прекрасной архитектурой и украшены позолоченными башнями, что сообщает и без того живописной местности особую красоту.

Ранфт также заметил, что «Новгород ведет оживленную торговлю, особенно юфтью, и поэтому пользуется популярностью у иностранных купцов». Действительно, основным занятием городского населения в первой половине XVIII века была торговля, устойчиво ориентированная на Петербург. Эту особенность новгородской торговли еще в начале столетия отметил Питер Генри Брюс:

Отсюда снабжают всевозможными съестными припасами и необходимым Петербург, перевозя их туда на плоскодонных судах, многие из которых погибли в водопадах и порогах Ладоги, наткнувшись на скрытые под водой скалы; быстрым потоком суда так бросает на скалы, что они разбиваются. Чтобы воспрепятствовать этим большим потерям, царь приказал по прямой линии прорыть канал от Волхова до реки Невы.

Торговля оставалась одним из основных занятий горожан и во второй половине XVIII столетия. «Население ведет мелочную торговлю товарами, привозимыми из Санкт-Петербурга, Москвы, и торговлю местными продуктами, занимается ремеслами и извозом», — писал в конце столетия немецкой этнограф и натуралист Иоганн Готлиб Георги. Уже в начале XIX века новгородский губернатор П.И. Сумароков с сожалением отмечал, что новгородцы не сумели использовать выгоды водного сообщения со столицей, они вели торг мелочный, лавочный и среди них не было «миллионщиков». Поэтому по величине торгового оборота в XVIII веке Новгород уступал другим провинциальным городам.

Отсутствие крупных торговых капиталов было главной причиной слабого промышленного развития Новгорода. Первая частная полотняная мануфактура появилась в Новгороде в 1727 году. Ее владельцем был мастер петербургской коломянковой мануфактуры Борис Шаблыкин. Мастеров и оборудование он привез с собой из Петербурга. Однако производство оказалось неприбыльным, и в середине 1740-х годов фабрика закрылась.

В 1772 году по указу Екатерины II в связи с эпидемией чумы в Новгород из Москвы был переведен Преображенский хамовный двор. Работы по строительству казенной парусной фабрики начались в 1774 году на берегу реки Гзень недалеко от Зверина монастыря. Фабрика была пущена в 1780 году и просуществовала до 1824 года. В конце XVIII века в Новгороде было 10 кирпичных, 7 кожевенных, 6 уксусных, 2 воскобойных и 1 свечной завод.

Некоторые итоги социально-экономического развития Новгорода в XVIII веке подвел немецкой этнограф И.Г. Георги:

В 1790 году в (Новгороде) было 58 каменных и 4 деревянные церкви, 3 монастыря, резиденция архиепископа, 12 казенных зданий, 148 лавок и амбаров, 1500 деревянных и 40 каменных жилых домов; по ревизии 1783 года, в нем проживало 3784 человека мужского пола и 3342 женского — 7126 жителей русской нации, купцов, ремесленников и других мещан, рабочих, старьевщиков, а также извозчиков бюргерского и крестьянского сословий… В городе есть парусная фабрика, которая находится в ведомстве Адмиралтейства и производит в год около 4000 штук парусины; несколько дубилен, одна воскоплавильня, одна свечная и одна уксусная фабрика.

В XVIII веке Новгород, население которого в конце столетия, по мнению голландского путешественника Йохана Меермана, составляло не более семи тысяч жителей, оказался как бы в тени двух столиц, поэтому впечатления иностранцев от него были не столь яркими, как впечатления от Москвы и Петербурга. Некоторые иностранцы ехали из Петербурга в Москву и обратно не через Новгород, а мимо него. Так, жена английского посланника леди Рондо, проезжая в 1730 году через Новгород в Москву, заметила, что он замечателен только «монастырем св. Антония, внешность которого не имеет ничего замечательного, а внутренность я не видела». Знаменитому итальянскому авантюристу Джованни Казанове его кратковременное пребывание в Новгороде запомнилось лишь тем, что здесь его кучер наказал палкой упрямую лошадь. А французский аббат Шапп д'Отерош в своих записках о путешествии по России вообще не упоминает Новгород, мимо которого он проезжал в марте 1761 года.