Олег Кен - Западное приграничье. Политбюро ЦК ВКП(б) и отношения СССР с западными соседними государствами, 1928–1934

В значительной степени это обусловливалось широким определением понятия «погранполоса», которое охватывало едва ли не большую часть Ленинградской области и Белоруссии (Полоцкий, Минский, Бобруйский, Мозырский округа) и восемь крупных административных образований Украины (Коростенский, Волынский, Шепетовский, Проскуровский, Тульчинский, Могилев-Подольский, Каменец-Подольский округа и АМССР), в которых жило свыше 6 % населения УССР (4,8 млн. человек) [1686]. В сочетании с дотационным характером большинства округов и районов приграничья проведение землеустроительных работ, развитие местной промышленности, коммунального хозяйства, дорожного строительства и т. д. оказывались непосильными для местных и республиканских бюджетов. Харьковские власти настаивали на «создании общесоюзного специального погранфонда», и комиссия Политбюро предложила возложить ответственность за разнообразные меры по укреплению погранполосы (включая составление особых трехлетних планов) на союзные ведомства и отделы ЦК ВКП(б), а также ВЦСПС и ЦК ВЛКСМ [1687]. Наряду с центральными органами, над различными проблемами погранполосы продолжали трудиться республиканские власти [1688]. В мае 1929 г. по докладу обновленной комиссии по погранполосе Политбюро «одобрило в основном постановление Оргбюро ЦК ВКП(б) об укреплении западной погранполосы» и поручило совещанию председателя СНК СССР и СТО с его заместителями срочно определить, какая часть предусмотренных постановлением дополнительных ассигнований «должна быть отпущена по бюджету настоящего года и что может быть отложено до будущего года» [1689]. К подробному рассмотрению положения в погранполосе Политбюро вернулось под нажимом массового недовольства и крестьянских волнений в прилегающих к границе с Польшей округах УССР и БССР. Первый удар был нанесен по польскому населению, репрессии против которого были поставлены в центр соответствующей деятельности партийных и советских инстанций [1690]. Неделей позже Политбюро была спешно санкционирована серия мер по Украине и Белоруссии, продиктованная опасением, что «польское правительство может пойти на вмешательство» ненаправленная на противодействие угрозе эвентуального «вмешательства» [1691]. Одновременно развернулась работа по подготовке общего решения о пограничной полосе [1692]. 20 апреля Политбюро утвердило постановление «О мероприятиях по хозяйственному и культурному подъему погранполосы в 29/30 г.» Главным его содержанием являлось определение порядка дополнительных ассигнований и планирования хозяйственного и культурного развития округов и районов, прилегающих к границам с Финляндией, Эстонией, Латвией, Польшей и Румынией. В соответствии с настояниями украинского руководства союзному Госплану предписывалось более не допускать «искусственного задерживания необоронного строительства, в особенности промышленного… по мотивам так называемого «стратегического» характера». Контроль за выполнением директив о хозяйственном развитии пограничных районов возлагался на Совет Труда и Обороны. Единственным пунктом этого постановления, относящимся к политической работе среди национальных меньшинств, являлось указание партийному руководству Украины и Белоруссии обеспечить, под надзором Культпропотдела ЦК ВКП(б), «издание в погранполосе (УССР и БССР) двух газет на польском языке» [1693]. Апрельское постановление 1930 г. было фактически рассчитано «на оставшиеся 3 года до конца пятилетки». Однако по мере того, как кризис весны 1930 г. уходил в прошлое, внимание центральных и местных властей к проблеме социально-политической устойчивости западных рубежей слабело. В конце 1931 г. Политбюро пришлось утвердить небывало подробные директивы «О политическом и хозяйственном состоянии погранполосы УССР и БССР». Согласно новому постановлению, достижения в реализации указаний 1930 г. ограничились «высоким темпом коллективизации погранрайонов», «удовлетворительным проведением» «сева, уборки и заготовки», «значительным улучшением политсостояния польских деревень». Ссылаясь на «события в Лельчицком р-не БССР, Могилев-Подольском р-не УССР», Политбюро требовало «поставить в качестве боевой задачи парт., сов. органов погранрайонов усиление борьбы за ликвидацию в ближайшее время влияния кулацко-антисоветских элементов и решительное ослабление диверсионной шпионской работы агентов фашистской Польши на территории погранполосы». Чистку аппаратов приказывалось провести в течение полугода под присмотром ЦКК НК РКИ. Наряду с рутинными административно-хозяйственными акциями (от завоза табака и соли до ударного «литерного строительства»), постановление намечало меры по исправлению «неудовлетворительного состояния нацменовских школ в погранрайонах, в особенности польских». Центральным Комитетам КП(б)У и КП(б)Б поручалось удвоить тираж польских газет, выпускать специальные вкладки в местных газетах для районов со значительным польским населением и т. д. [1694]

В ходе исполнения этого постановления и «имея в виду исключительную важность в условиях БССР правильной организации работы среди трудящихся поляков (граница с фашистской Польшей)», Бюро ЦК КП(б) Белоруссии в феврале 1932 г. выступило с инициативой (возможно, подсказанной из Москвы) реорганизации Койдановского района БССР в польский национальный район. Этой мерой минское руководство обещало достичь «более успешного проведения хозяйственно-политических кампаний, мобилизации масс на борьбу против кулачества, против польского шовинизма и клерикализма» [1695]. Создание в 1932 г. польского национального района (получившего название «Дзержинский») стало последней крупной акцией по противодействию польскому влиянию посредством культивирования польских коммунистических сил в СССР. Разгром Института польской культуры в Киеве летом 1933 г. [1696], «вскрытие» «Польской военной организации» и «провокаторов в компартии Польши» в начале 1934 г. [1697], закрытие для коммунистов и сочувствующих «особых переправ через западную границу СССР по линии Польской, Западно-Украинской и Белорусской» [1698]прокладывали путь «широкой операции» НКВД против поляков [1699]и ликвидации Компартии Польши. В результате этого в 1935–1936 гг., пришедшие в упадок Мархлевский и Дзержинский национальные районы, были ликвидированы [1700].

Опасения, что внутренний кризис сомкнётся с иностранной интервенцией, на рубеже 1920—1930-х гг. вызвали существенный пересмотр национальной политики ВКП(б) в отношении Советской Украины и Советской Белоруссии. 1930 г. стал рубежным и для судеб украинского национального коммунизма. Подавления крестьянских волнений первых месяцев 1930 г. и судебный процесс над «Союзом освобождения Украины» («СВУ») положили начало активного превращения Советской Украины в «образцовую советскую республику» и «обращенный на Запад» «форпост великого СССР», т. е. «такую несокрушимую твердыню Советского Союза, о которую разобьют свои головы все империалистические интервенты», прежде всего польские. «Историческое решение» января 1933 г. «об укреплении руководства ЦК КП(б)У и решающих областей Украины» и переход к «правильному большевистскому проведению национальной политики» вкупе с «голодомором» завершили процесс утверждения контроля Москвы над украинскими делами [1701]. Одной из неизменных детерминант этого процесса являлась необходимость повысить сопротивляемость Советской Украины перед лицом исходящих с запада соблазнов и опасностей. В конце 1929—начале 1930 гг. эта связь получила прямое выражение; в решениях Политбюро (в том числе о процессах «СВУ» и «СВБ») проблема стабилизации положения в УССР и БССР переплеталась с задачами подавления польского меньшинства и политики в отношении Польского государства. Изменившееся соотношение сил внутри СССР и между СССР и его западными соседями придало взаимосвязи между «внутренними» и «внешними» аспектами проблем советских Украины и Белоруссии более опосредованный характер. Вероятно, по этой причине, хотя наступление на остатки украинской автономии в 1933–1934 гг. мотивировалось «близостью Украины к западным границам» (что делало ее средоточием «обломков разных контрреволюционных организаций и партий» и «объектом притязаний различных интервенционистских штабов») [1702], с 1932 г. протоколы Политбюро этой связи касаются лишь намеком [1703]. Изменился и ее вектор.