Геерт Мак - Нидерланды. Каприз истории

У нас начались уроки истории. Учитель рассказывал о возникновении Нидерландов и о том, как наши древние предки батавы оказались в этой стране — закутанные в медвежьи шкуры, с женами и детьми. Переплывая Рейн на плотах, они приходили из дремучих германских лесов к свету моря. Они сражались с римлянами, объяснял учитель, они их изгнали из страны, как потом мы выставили испанцев, а еще позже французов и немцев. Но ведь первым, кто решился поднять восстание против римских завоевателей в нашей стране, был их вождь Юлий Цивилис. А мы потомки этих героев по прямой линии.

Под стук линейки мы стали петь новую песню.

От батавов мы совершенно сошли с ума и остаток недели каждую перемену играли в батавов и римлян, по очереди меняясь ролями. Вот это предки! Какой замечательный предмет история!

Учитель Шмал не был исключением. Чуть ли не до конца XX века почти все школьные учителя в Нидерландах предлагали своим ученикам практически тот же рассказ о возникновении страны, придавая ему, впрочем, то протестантский, то католический, то «красный», то нейтральный оттенок. Поколения голландцев выросли с так называемым батавским мифом.

Уже в XVII веке батавами вплотную занялись такие популярные авторы, как Питер Корнелисзоон Хоофт и Гуго Гроций: ведь батавы завоевали свободу в борьбе с римлянами, так же как их потомки — в борьбе с испанцами. Их изображал Рембрандт на своих полотнах, а национальный поэт Йоост ван ден Вондел пел им славу в своих стихах. Столица новой колонии, Нидерландской Индии, была названа в их честь Батавией.

В среде протестантов имел хождение миф об Израиле, в соответствии с которым голландцы якобы в действительности происходили от некоего сбившегося с пути племени богоизбранного народа и потому должны были занять особое место при Всемогущем Господе. Но не случайно учитель Шмал предпочитал батавов: используя рассказ о них, корни государственности Нидерландов и главной особенности голландского национального характера, а именно стремления к свободе, можно было искать в глубокой древности.

Кроме того, тему батавов можно было интерпретировать по-разному, легенда о них могла приспосабливаться к велениям времени. В последующую эпоху речь шла уже не только об их воинственности — с начала XVIII века они привлекали интерес прежде всего благодаря своей так называемой чистоте и естественности. Батавы стали символом Просвещения в Нидерландах.

В то время был один увлеченный интеллектуал, отец Элхарт, который приказал в своем саду построить батавскую хижину, где любому желающему был готов подробно поведать об образе жизни и образе мыслей благородных предков. Почти всё он, видимо, высасывал из пальца, но это никого не волновало. Когда Французская революция в 1795 году добралась и до Нидерландов, страна на некоторое время была даже переименована в Батавскую республику.

Сейчас все это в прошлом. Во время иконоборческого бунта в мятежные 60-е прошлого века эта героическая история как бы мимоходом была разбита вдребезги. Батавов задвинули в конце концов за кулисы, и не без оснований. Они ведь не являлись предками современных голландцев. За прошедшие века Низинные Земли знали такие масштабные переселения народов, — впрочем, миграция имела место во все времена, — что в жилах среднего голландца не осталось ни капли батавской крови.

Да и древнейшим населением Нидерландов батавов считать нельзя. Когда они здесь появились около 50 года до н.э., эти области населяли примерно 15 тысяч человек, принадлежавших к различным германским племенам. На западе — здесь теперь расположены такие города, как Роттердам, Гаага и Амстердам, — была пустынная местность, покрытая дюнами и торфяниками, забытый край, где бродили лишь охотники да кочевники. Центральную часть покрывали дремучие леса. На севере тянулся бесконечный береговой ландшафт, сформированный приливами и отливами и изрезанный лиманами и заводями. А на юге в доисторические времена уже добывали железо, и там, где позже возник Лимбург, располагалась кремниевая шахта, продукцию которой продавали в радиусе до ста километров. Даже на пустынном севере, как свидетельствуют бесчисленные находки, вовсю занимались скотоводством. Такая область, как Дренте, в эпоху железного века была уже изрядно заселена. К такому выводу можно прийти, изучая старую аэрофотосъемку, на которой еще различимо множество сельхозугодий.

В действительности батавы — это народ воинов, который происходил предположительно из Средней Германии и покинул родные места после конфликта с материнским племенем хаттов. И вероятно, конфликт этот был связан с коллаборационизмом по отношению к римлянам, к чему именно батавы проявляли склонность на протяжении ряда поколений. Они поставляли больше всех наемников. Историки подсчитали, что в среднем один-два сына из каждой батавскои семьи служили в римской армии. Во многих римских источниках можно найти высокую оценку их боевого искусства, силы и особенно выносливости. На протяжении десятилетий представители этого народа были востребованы как легионеры. Некоторое количество батавов переквалифицировались в госчиновников, а один, как свидетельствует надпись на обнаруженной могильной плите, дослужился даже до чина телохранителя императора.

Однако само восстание батавов отнюдь не миф. Даже для далекого Рима оно стало настолько важным событием, что Тацит уделил ему большое внимание в своей «Истории». Тем самым это батавское восстание явилось одним из первых фактов истории Нидерландов, а предводитель мятежников — одноглазый батав Юлий Цивилис стал их первой точно описанной исторической личностью. Впрочем, и он служил в римской армии и являлся командиром высокого ранга.

Вообще-то это было скорее дезертирство, чем восстание. Батавы всегда добровольно служили в легионах, но со временем римляне стали применять насилие при вербовке. На службу начали забирать и стариков, а отпускали их только после уплаты выкупа. Недовольство росло. Когда после самоубийства императора Нерона в Риме за трон боролись, по крайней мере, четыре претендента, наступил подходящий момент для мятежа.

Батавские гребцы на римских речных судах взбунтовались. Восемь когорт батавских дезертиров из Майнца — около пяти тысяч прекрасно обученных воинов — представляли собой грозную силу.