Михаил Колесов - От Симона Боливара до Эрнесто Че Гевары. Заметки о Латиноамериканской революции

В конце сентября 1959 года на Кубе высадилось несколько вооруженных групп, сформированных из бывших батистовских солдат для захвата аэропорта Баракоа в провинции Ориенте с целью подготовки вторжения войск доминиканского диктатора Трухильо. Одновременно контрреволюционные банды, направленные ЦРУ, развернули действия в горах Сьерра–де–лос-Органос. Контрреволюционеры совершали преступления, переодевшись в форму повстанческой армии. Под командованием Камило Сьенфуэгоса была проведена операция «Чистка» по уничтожению этих банд.

Перед первым выпуском офицеров в «Сьюдад Либертад» Камило сказал: «Не стоит забывать, что, хотя мы военные, мы не только военные. Мы — частица народа в военной форме…»

21 октября Диас Лиас, бежавший ранее в США, сбросил бомбы над Гаваной и положил начало авиабомбардировкам острова. В это время командующий округом в Камагуэйе Уберто Матос направил Фиделю «личное» письмо с просьбой об отставке. Копии письма были распространены среди офицеров гарнизона и других руководителей провинции, а также попали в печать. Основное содержание письма сводилось к требованию определить идеологическую направленность революции («Куда Фидель ведет революцию?»).

26 октября в Гаване прошел многотысячный митинг в поддержку правительства Фиделя.

На митинге присутствовали лозунги: «Уберто Матос не заслуживает суда! Мы требуем его публичного расстрела. Пусть это будет хорошим уроком для других предателей!», «Расстрел — контрреволюционерам!», «Учение Фиделя — источник света для Америки!», «Разгромим контрреволюционеров!», «Сэкономим патроны на предателях и отщепенцах! Вешать их на площадях!»

На митинге выступил Камило: «Как непобедимая вершина Туркино, высоко сегодня и будет высокой всегда поддержка кубинским народом революции, совершенной для народа Кубы…

И пусть не думают враги революции, что мы остановимся, пусть не думают те, кто посылает на нас самолеты и управляет ими, что мы встанем на колени и склоним перед ними головы. На колени мы встанем и склоним свои головы только один раз — в тот день, когда мы почтим память двадцати тысяч кубинцев, павших за счастье своей родины, и скажем им: «Братья, революция совершилась, вы пролили свою кровь не зря!».

Фидель на этом митинге говорил:

«Причина агрессии и предательства одна — революция; причина в том, что в нашей стране осуществляется революционный процесс, затрагивающий могущественные силы, которые не хотят мириться с революцией…

Революция — это не только мое личное дело, революция — это дело всего народа. Мы призваны именно выполнять волю народа. Необходимо защищать революцию, и в этом первое слово — народу…»

На его вопрос о возобновлении работы революционных трибуналов собравшиеся поднимают руки, в течение нескольких минут скандируют: «К стенке!».

Фидель закончил свою речь словами: «Вместе с народом мы клянемся: Куба победит или мы все погибнем! Сегодня, как никогда, звучат в наших сердцах слова гимна: «На бой, кубинцы! Родина гордится вами! Не страшитесь смерти, со славой погибнуть за родину — значит обрести бессмертие!»

В это время Хименес, выступая на Международном конгрессе по вопросам аграрной реформы, проходившем в Риме под эгидой ФАО ООН, выразил протест в связи с авиационной бомбардировкой американскими самолетами Гаваны 21 октября. МИД США ответил оскорбительной нотой МИДу Кубы. Эйзенхауэр заявил: «коммунисты ловят рыбу в мутных водах Кубы».

Эрнест Хемингуэй, приехавший тогда на Кубу, дал интервью прессе: «Я чувствую себя счастливым, возвратившись сюда, потому что я кубинец. Я не хочу, чтобы меня считали янки».

Фидель сам прибыл в Камагуэй, чтобы разобраться в ситуации. Затем он направил туда Камило, который арестовал Матоса. В речи перед военными частями региона он сказал: «…Нас спрашивают, куда мы идем? И мы отвечаем. Мы идем с этой революцией до конца, мы осуществим подлинную социальную справедливость. Мы вытащим крестьян и рабочих из нужды, в которых они находились… Гуманизм — это аграрная реформа. Гуманизм — это прекращение насилий. …Гуманизм — это чувство патриотизма, которое благодаря революции родилось первого января в сердцах каждого кубинца. Такова наша революционная доктрина».

Вечером 28 октября 1959 г. на двухместном самолете Сьенфуэгос вылетел из Камагуэйя в Гавану. Больше его никто не видел. Самолет в Гавану не прилетел. Поиски самолета ничего не дали. Официальная версия: неблагоприятные погодные условия. [2] Обстоятельства гибели Камило Сьенфуэгоса до сих пор остаются неясными. Имея в виду короткий маршрут из Камагуэйя в Гавану, пилоту незачем было сворачивать к морю. Ясно, что неожиданная смерть Камило, была связана с его участием в расследовании «мятежа» Умберто Матоса, которого фактически не было. Но выступление Матоса могло иметь серьёзные последствия для авторитета Фиделя в определённых либерально–буржуазных кругах. Обвинение Матоса к гибели Камило Сьенфуэгоса на суде даже не прозвучало. Но зато оно публично неоднократно прозвучало на площадях Гаваны. Любимец народа Камило был убит. Его «убийца» — Умберто Матос должен быть наказан. Is fecit cui prodest — говорили древние — «сделал тот, кому это выгодно»!

Хименес вспоминает о Камило Сьенфуэгосе: «Он высок, строен, с черной густой бородой; под широкими полями техасской шляпы сверкает его белозубая улыбка; он весь прямо светился заразительным весельем». Друг Камило Рауль Кастро сказал о нем: «…Он навечно остался в памяти народа как один из ваятелей наипрекраснейшего и наизначительнейшего социального творения — революции, освободившей человека от эксплуатации, давшей ему достоинство и уважающей его».

Фидель в речи 12 ноября 1959 года на траурном митинге сказал: «Люди, подобные Камило, вышли из народа и жили для народа. …Камило живет и будет жить в народе».

Эрнесто Гевара позже в книге «Партизанская война» напишет о своем друге:

«…Особенностью его характера была непринужденность обращения с людьми и глубокое уважение к народу. Мы порой забываем еще об одном качестве, которое было свойственно Камило: не оставлять без завершения дело рук своих. Такое ценное качество могут приобрести немногие. Еще Фидель сказал, что свою культуру Камило почерпнул не из книг. Он был человеком большого природного ума: народ избрал его среди тысяч других и поставил на высокий пост, ценя в нем смелость, упорство, ум и беспредельную преданность делу революции.

…Камило–партизан был человеком дела, оставившим неизгладимый след в кубинской революции. Он с теми, кто не дожил до наших дней, и будет с теми, кто еще придет. Вечно молодой и бессмертный Камило — это образ самого народа».