Петр Шелест - Да не судимы будете. Дневники и воспоминания члена политбюро ЦК КПСС

Нас обвиняют в отсутствии охраны западных границ. Такое обвинение необоснованно, это выдумка. Мы ведь не меньше других заинтересованы в укреплении порядка в нашей собственной стране. Мы стоим за Варшавский договор, но вместе с тем мы не можем допустить подавления нашего развития. По Варшавскому договору у нас с вами нет никаких расхождений. После проведенных маневров, а срок их давно закончен, ваши войска находятся на территории Чехословакии. Это вызывает кривотолки. Выводом войск мы хотели снять некоторые ненужные острые вопросы и нормализовать положение. Ибо пребывание ваших войск у нас вызывает возбуждение и отрицательно действует на наш народ. Несмотря на наши неоднократные просьбы вывести войска после маневров, они без всякого основания задерживаются на нашей территории. А маршал Якубовский распоряжается всем, как у себя дома. На наши просьбы вывести войска реагирует с раздражением и даже с какой-то угрозой.

Чехословакия заинтересована в сотрудничестве по линии СЭВ. Наше отношение к нему позитивное, только его деятельность надо значительно улучшить на взаимовыгодных условиях. Мы ведь поддерживаем все послевоенные договора с вами. Но мы категорически возражаем и отвергаем выдвинутое против нас обвинение о том, что якобы мы имеем особые связи с ФРГ. Почему вы не предъявляете в этом плане претензий другим социалистическим странам, которые имеют торговые и экономические связи с ФРГ? Речь идет о том, что вы не понимаете нашей политики, нашего влияния молодежных и профсоюзных организаций на ФРГ. Мы тоже за мирное сосуществование, за интернациональную помощь. Мы ведь не в малой мере тоже помогаем Вьетнаму.

КПЧ считает: чтобы выработать правильную линию, найти свое место и определиться, нам надо провести широкую дискуссию, и обязательно с участием румын и югославов. Мы вам объясняем, что Пленум ЦК КПЧ уже принял решение по Варшавскому совещанию и письму, и мы все делаем, чтобы не допустить контрреволюции. Активность КПЧ повышается, «2000 слов» не получили поддержки в народе. Мы выступаем и против «К-231» [117], и он может прекратить свое существование по мере окончания реабилитации.

Печать, средства массовой информации еще не в наших руках, и мы не можем этого отрицать. Майский Пленум ЦК КПЧ подтвердил, что правые элементы активизируются, но контрреволюции у нас в стране нет. Развитие нашей страны не дает оснований делать оценку, что в стране происходит контрреволюция. Поэтому массы не поддерживают варшавское письмо. Происходит разное понимание политики нашей партии. Поэтому письмо братских партий бюрократическое, оно вбивает клин между братскими партиями.

Вопросы, затрагивающие нашу самостоятельность, нами воспринимаются чрезвычайно болезненно. Письмо пяти братских партий отняло у нас много времени, сил, оторвало нас от плодотворной подготовки к XIV съезду КПЧ. Я искренне говорю, что мы могли бы разработать мероприятия, издать законы, запрещающие действие клубов, высказывание других суждений, но разве это совместимо и направлено на развитие демократии в социалистическом обществе?

Мы историю КПЧ будем писать с января 1968 года, а после XIV съезда КПЧ мы наметим главные мероприятия, чтобы окончательно восстановить авторитет партии. На съезде будет 934 делегата, в состав нового ЦК КПЧ войдет много новых людей, в том числе и молодежи. Мы и сейчас считаем, что в партии происходит нормальный процесс, а новый устав защищает в КПЧ демократию. Мы принимаем меры, чтобы не было предъявлено необоснованных обвинений партийным функционерам. КПЧ пользуется большим авторитетом среди молодежи, в подтверждение этого можно привести пример: когда студенты затеяли волынку, я пошел к ним, и мы решили все вопросы. Они меня слушаются — признают за вождя.

Наш Национальный фронт является политической гарантией социалистического строя в нашей стране. Нелегальный комитет по организации социал-демократической партии существует, но он не может нарушить единство рабочего движения, да мы этого и не допустим. Если же этот комитет выступит открыто, то мы примем соответствующие меры. Что касается студенческой газеты, то она будет закрыта».

Продолжая свое выступление, Дубчек говорит:

«После съезда нами будет проводиться экономическая политика по образцу других социалистических стран, при этом мы не исключаем того, что будет допущена практика частного предпринимательства. А восстановление самоуправления повысит социалистические тенденции, и это соответствует марксизму-ленинизму. Мы понимаем, что нам надо принять меры по укреплению средств массовой информации. Мы поручили правительству Черника навести в этом вопросе порядок».

Тут Брежнев перебил Дубчека: «А что может сделать правительство в отношении партийного органа «Руде право», в котором публикуются антипартийные материалы?» [118]Дубчек пристально посмотрел на Брежнева, ничего не сказал и продолжил свою речь:

«Вы односторонне оцениваете наше положение, не считаетесь с мнением народа, масс. Партия не может пойти по своему пути, не преодолевая вместе с народом возникших трудностей. Решение проблем требует времени — мы пробуем идти несколько другим путем, а вы идете другим, своим путем. Что же у вас нет трудностей и ошибок? Но вы о них умалчиваете, не обнажаете, а мы не боимся сказать правду своему народу.

Мы считаем, что КПЧ владеет положением дел в стране. Мы хотим принять решение, в котором призвать в ряды партии лучшую молодежь. Вы посмотрите, что делается в Венгрии. Там огромное влияние Запада во всех областях жизни страны, а западные границы, по существу, открыты, и вы об этом молчите, или, может быть, вам это неизвестно? Наши же западные границы находятся в полном порядке. Наша политика — создать универсальную модель социализма, у нас своя специфика — следовательно, есть отличительные черты работы нашей партии. Мы нашими действиями внесем большой вклад в международное рабочее движение и дружбу с Советским Союзом. Наши отношения должны укрепляться — и это не декларация, а глубокие, искренние чувства. Варшавская встреча — сепаратная встреча. Она даже нанесла вред нашей дружбе. Я призываю отойти от варшавского письма. Оно, безусловно, было направлено на подрыв и развал единства социалистических стран. Наше историческое прошлое и настоящее, наше положение требуют уважения к нам в ваших действиях. Мы ведь тоже не только причастны к социалистическому лагерю, а так же, как и вы, являемся его членом. Так, спрашивается, почему к нам допускается такая политическая бестактность? Пленумы ЦК наших партий стоят на разных позициях».

Выступление Дубчека было очень острым, носило наступательный характер и произвело на всех нас, членов советской делегации, удручающее впечатление, вызвав особую тревогу. Он почти все отрицает, обвиняет пять социалистических стран и их партии и руководителей, подписавших варшавское письмо. Он явно апеллирует к другим партиям, и прежде всего — к Югославии и Румынии. Все дело ведет к разрыву Чехословакии с соцстранами. Задуматься было над чем, и все это вызывало тревогу. Брежнев после выступления Дубчека буквально изменился в лице — растерялся, посинел, а на следующий день заболел и слег.