Юлия Кантор - Заклятая дружба. Секретное сотрудничество СССР и Германии в 1920-1930-е годы

1932 г. был последним, когда состоялся обмен учебными теоретическими и практическими программами. В сентябре прошли осенние маневры во Франкфурте-на-Одере, где присутствовали 15 иностранных военных делегаций, включая советскую. Цель учений состояла в разработке способов вооруженной борьбы в случае войны с Польшей, которая, «используя незащищенную границу с Силезией», имела, по условиям франкфуртской игры, возможность вторгнуться в Германию большими силами по широкому фронту и создать непосредственную угрозу Берлину. Этим маневрам придавалось большое политическое значение, и в них было задействовано все руководство рейхсвера. Их посетил даже лично Президент Германии фельдмаршал П. фон Гинденбург, давший «вводную» участникам.

В 1933 г. на учебе в Германии находилась последняя группа советских офицеров, которую возглавлял М. К. Левандовский. Она обучалась на курсах германского генерального штаба в Штутгарте. Во время учебы краскомы осмотрели ряд военно-учебных заведений рейхсвера, включая военно-спортивную школу в Вюнсдорфе, а также военные заводы в Рурской области [257]. Поездками краскомов интересовался штаб рейхсвера; в частности, с группой советских офицеров-стажеров встречался начальник отдела подготовки полковник В. фон Браухич. Позднее лично приезжал и начальник немецкого Генштаба генерал Адам.

Советско-германское военное сотрудничество имело еще одну сторону: обмен разведывательной информацией о третьих странах (в первую очередь о Польше, Румынии и Прибалтийских государствах) между рейхсвером и РККА, налаженный с середины 20-х гг. Разведуправление штаба РККА и Разведотдел рейхсвера интенсивно обменивались сведениями. Советское полпредство в Берлине предлагало рецепты дальнейшего взаимодействия: «Устраиваем совместные обсуждения оперативных вопросов (напр, «возможный план стратегического развертывания Прибалтийских государств и Польши»); этих разговоров бояться нечего, если к ним хорошо подготовиться и сговориться по линии разведывательной и дезинформационной» [258].

При этом сбор сведений военного и военно-политического характера о стране-партнере оставался одной из главных задач на всем протяжении сотрудничества в «рапалльское десятилетие». Однако высокопоставленные представители рейхсвера категорически отрицали реализацию ими разведывательных задач. Так, например, один из главных немецких кураторов сотрудничества в военной сфере Нидермайер утверждал, что не получал от немецкого Генштаба заданий добывать военные и экономические данные об СССР. По его словам, Берлин строго предупредил его о том, что он категорически не должен заниматься сбором каких бы то ни было сведений о Советском Союзе, во избежание компрометации [259].

С начала 20-х гг., как уже отмечалось выше, Нидермайер возглавлял «Московский центр» («Ц-Мо») – службу немецкого Генштаба по русским вопросам. Он ежедневно направлял в «Ц-Б» («Zentrale – Berlin» – германское управление Генштаба по русским делам) информацию, содержащуюся в материалах советской военной прессы и сведения, основанные на результатах личных наблюдений – присутствия на парадах, маневрах РККА, осмотрах и посещениях предприятий, переговорах с представителями Генштаба РККА, запросов по тем или иным проблемам. Получение сведений, утверждал Нидермайер, строилось на принципе взаимности, так как и работники Генштаба РККА иногда официально запрашивали немецких коллег по военной проблематике. Информацию он пересылал в Берлин через дипкурьеров немецкого посольства [260].

По сути речь идет о сборе разведывательной информации. При этом ее качество нередко пропорционально количеству информаторов, – поскольку из фрагментарных отрывков составляется относительно подробное и целостное представление по интересующей теме.

Нидермайер общался с представителями ВВС П. И. Барановым и Я. И. Алкснисом, начальником военно-химического управления Я. М. Фишманом, начальником морского управления Р. А. Муклевичем и руководителем Разведупра Я. К. Берзиным, через которого решались все вопросы работы «Ц-Mo». Постоянные контакты он имел с задействованными в процессе организации, строительства и контроля над деятельностью советско-геманских военных предприятий и школ советскими военными и партийными руководителями: М. Н. Тухачевским, И. П. Уборевичем, И. Э. Якиром, А. И. Корком, В. К. Блюхером, К. Радеком. Вел переговоры с Л. Д. Троцким, А. И. Рыковым, Г. В. Чичериным, Л. М. Караханом, В. Коппом, H. Н. Крестинским и другими [261].

Возможности для сбора немцами разведывательной информации были относительно широкими: в описываемый период офицеры рейхсвера и инженеры часто посещали Советский Союз и имели доступ к промышленным и военным секретам, и вряд ли была необходимость в создании специальной тайной разведывательной службы силами дипломатов. Портить репутацию посольства в глазах советского руководства немецкому Генштабу было не выгодно. При штабе советских ВВС существовала немецкая группа специалистов – консультантов по тем проблемам, которые в то время решались в области авиации. Они производили опыты и испытания и, конечно, знали многие секреты развития авиации в СССР.

В промышленности, включая военную, также было много немецких специалистов. Все эти лица выезжали в Германию и могли давать там самые подробные сведения о состоянии советской промышленности.

О том, что немцы имели на территории Советского Союза относительно большие возможности для сбора информации, свидетельствует и следующий факт. В 1930 г. начальник министерского управления, впоследствии рейхсканцлер К. фон Шляйхер захотел получить сведения о развивающейся индустрии СССР. С этой целью в Москву был прислан офицер генштаба В. Мюллер. По согласованию с представителем советского Генштаба, руководителем Разведупра Берзиным Мюллер в сопровождении Нидермайера совершил поездку по промышленным районам СССР, где имел доступ к осмотру предприятий Горького, Сталинграда, Ростова и ДнепроГЭС. Их сопровождал представитель Красной Армии (попутно немецкие «гости» посетили совместные военные предприятия). Добытые Мюллером сведения об СССР получили одобрительную оценку со стороны Шляйхера [262].

В немецком посольстве «Ц-Mo» числился как хозяйственно-административное управление. Но почти все сотрудники дипмиссии знали о характере его деятельности. Нидермайер поддерживал тесную связь с послом – Г. фон Дирксеном, советниками – Ф. фон Твардовским и Г. Хильгером. Из отчетов немецкого МИДа Нидермайер брал информацию для германского Геншатаба о заседаниях ЦИК, о судебных процессах по делу вредителей, решениях исполкома Коминтерна. В 1931 г. Нидермайер вернулся в Германию. С 1932 г. круг деятельности «Ц-Mo» резко сократился – с этого периода он занимался только школами и был ликвидирован одновременно с ними [263].