Александр Носович - История упадка. Почему у Прибалтики не получилось

«Активные действия на благо НАТО и ЕС» в союзе с Соединенными Штатами — в этом и состоит мессианская политика Литвы на постсоветском пространстве: экспорт демократии, западных институтов и ценностей в страны бывшего СССР для противодействия «имперским амбициям» России.

Характерно, что такой внешней политикой Литва отказывается от защиты собственных национальных интересов и требует того же от союзников, противопоставляя национальным интересам «демократическую солидарность» (читай — антироссийскую солидарность). Противостояние России превратилось для литовских правых в навязчивую идею, а сама Россия стала в их сознании «новым Мордором» — «империей зла». Учитывая, что идеологией СО-ХДЛ является классический неоконсерватизм, а лидеры партии не устают цитировать Рональда Рейгана, нужно признать, что Литва является настоящим заповедником идеологии, риторики и практик американских «ястребов» времен холодной войны.

Если стратегическая цель — сдерживание России, то тактика — содействие созданию вдоль границ России пояса прозападных демократических режимов. Очередного «санитарного кордона». В этом и состоит литовская геополитика на пространстве от Грузии до Белоруссии.

В последней Литва пыталась способствовать организации против президента Белоруссии Александра Лукашенко «цветной революции» в 2006-м и 2010 годах.

Литва предоставляла политическое убежище для белорусских диссидентов, журналистов и ученых, организовывала для них тренинги по ненасильственному сопротивлению властям, передавала деньги на организацию массовых протестов по каналам своей спецслужбы — Департамента госбезопасности Литвы.

В перерывах между попытками устроить в Минске Майдан Литва пыталась помирить с Западом «последнего диктатора Европы», выступая посредником между «батькой» и Евросоюзом. Эти попытки неизменно проваливались на самой ранней стадии, и, не добившись геополитической переориентации Белоруссии с России на Запад дипломатическим путем, литовское руководство вновь принималось планировать против Лукашенко «цветную революцию».

Куда более успешными оказались отношения официального Вильнюса с руководством тех стран, где «цветные революции» состоялись: Грузии и Украины.

Литва была среди главных «адвокатов» режима Саакашвили, лоббируя принятие Грузии в Евросоюз и НАТО.

«Литва всегда была нашим самым главным гидом по европейской интеграции, и я думаю, что это останется неизменным, это только наберет силу», — заявлял президент Грузии Михаил Саакашвили в 2009 году. «На любом международном форуме литовские дипломаты выражают заинтересованность нашими проблемами, иногда даже большую, чем дипломаты Грузии, следовательно, поддержку мы ощущаем», — говорил Саакашвили. В том же 2009 году он вручил своему литовскому коллеге Валдасу Адамкусу высшую военную награду Грузии — орден Вахтанга Горгасала первой степени, а год спустя назвал в честь дорогого литовского друга бульвар в Анаклии. Подобные почести были оказаны Валдасу Адамкусу за инициативу участия президентов Литвы, Латвии, Эстонии, Польши, Украины и Грузии в митинге солидарности с грузинским народом в августе 2008 года в Тбилиси. Кадры с участием лидеров шести этих стран, сплотившихся для поддержки маленькой, но гордой Грузии, на которую «напала» гигантская Россия, стали визуальным воплощением «апофигея» концепции «буферной зоны».

Разумеется, никакие аргументы, факты и доказательства того, что это именно Грузия нанесла военный удар по Южной Осетии, а Россия лишь отреагировала, апологетами стратегии сдерживания восприняты не были ни тогда, ни после. На антироссийской истерике из-за событий августа 2008 года литовские консерваторы во главе с Кубилюсом выиграли выборы и возглавили правительство, а их внешнеполитическая доктрина получила развитие на уровне Брюсселя.

Под влиянием «пятидневной войны» в Еврокомиссии одобрили проект глав МИД Польши и Швеции об учреждении программы Восточного партнерства ЕС, направленной на углубление интеграционных связей с Евросоюзом шести постсоветских государств: Украины, Белоруссии, Молдавии, Грузии, Азербайджана и Армении.

Попытки создать межгосударственную коалицию постсоветских государств при содействии той же Литвы предпринимались и ранее (ГУАМ — Организация за демократию и экономическое развитие Грузии, Украины, Азербайджана и Молдавии, учрежденная в 1997 году и активизировавшаяся после «оранжевой революции» в 2005 году, СДВ — Содружество демократического выбора, учрежденное в 2005 году в Киеве), однако впервые это произошло в рамках единой внешнеполитической программы Евросоюза.

«Восточное партнерство» идеально соответствует мессианской геополитике Литвы. Оно предполагает экспорт в страны бывшего СССР европейских политических практик и институтов, развитие в них демократии, независимых СМИ и «третьего сектора» (неправительственных организаций) при постепенном углублении экономической и энергетической интеграции этих стран с Европейским союзом.

Кульминацией этого процесса, по замыслу создателей программы, должно стать подписание Соглашений об ассоциации и зоне свободной торговли между постсоветскими государствами и ЕС. При этом в проекте «Восточного партнерства» никоим образом не упоминалась Россия: российско-европейские отношения тем самым искусственно отделялись от отношений ЕС с другими странами СНГ, вопреки тому, что с Россией все эти страны были тесно связаны исторически, экономически и культурно. «Восточное партнерство», таким образом, получалось антироссийской программой. Именно этот момент несколько лет действия программы подчеркивало и всячески заостряло литовское руководство, воспринимая её как комплекс действий по ослаблению в бывших советских республиках российского и усилению западного влияния. В литовской интерпретации «Восточное партнерство» в 2013 году приобрело характер военно-оборонительного союза от России.

Когда Россия, Белоруссия и Казахстан создали Таможенный союз с перспективой последующего создания Евразийского союза, литовские эксперты, а за ними и политики восприняли это как угрозу европейской интеграции государств «Восточного партнерства» и заявили, что последним придется выбирать между Европой и Россией. Россия неоднократно подчеркивала, что это не так: евразийская интеграция не отменяет европейскую, а объединение двух интеграционных проектов может стать основой для реализации концепции «Большой Европы» — от Лиссабона до Владивостока. «Восточное партнерство» при таком конструктивном настрое могло бы стать «мостом» между двумя геополитическими блоками. Но именно создания такого «моста», равно как и любой другой базы для российско-европейской интеграции, не могла допустить «буферная зона», а особенно Литва, согласно геополитической идеологии которой в Европе должно быть как можно больше Америки и как можно меньше России.