Борис Ершов - Тверские ратоборцы

Батальон вышел на шоссе, перерезал его, отсекая медновскую группировку немцев от калининской. Весь день 18 октября он вёл бой, к концу дня, сломив сопротивление врага, батальон продолжил наступление в сторону города и освободил село Николо-Малица. Жители Старого Каликина несколько дней убирали трупы убитых немецких солдат.

Батальон до 22 октября сдерживал натиск немцев, пытавшихся прорваться из деревни Городня в Калинин через Ново-Каликино и Николо-Малицу, подбив три танка, три бронетранспортёра, захватив шестнадцать грузовиков, три автомашины с горючим, шесть противотанковых орудий и сорок четыре мотоцикла».

Это была первая победа 133-й дивизии в боях за Калинин, ставшая первым шагом на пути к Берлину.

«...Главное состоит в том, что в начале ноября нам удалось своевременно установить сосредоточение ударных группировок противника на флангах нашего фронта обороны. В результате было правильно определено направление главных ударов врага» (Г.К. Жуков).

К началу ноября 1941 года Калининский фронт решил главные задачи: не допустил прорыва немцев на Торжок и Вышний Волочёк и обхода ими Москвы с северо-запада. Фашисты выдохлись и здесь пока не предпринимали особых усилий по прорыву нашей обороны, но отдельные попытки нащупать слабые места имели место: 2 и 3 ноября противник ударил встык 29-й и 31-й армий, намереваясь прорваться к Медному, перерезать Ленинградское шоссе и захватить плацдарм на северном берегу Тверцы. Но это им не удалось, части Красной Армии держались, несмотря на превосходство немцев в живой силе и технике. Наши отошли на рубеж реки Тьмы, после чего противник затих.

Как пишет И.С. Конев, 20 октября немцы силами двух дивизий ударили в направлении Селижарова, взяли посёлок и стали наступать на Кувшиново, но были остановлены контрударом войск нашего резерва. На этом фланге Калининского фронта обстановка до конца месяца оставалась относительно спокойной, наши войска занимали рубеж: Селигер — река Большая Коша — река Тьма — северная и восточная окраины Калинина — левый берег Волги до Волжского водохранилища (22-я, 29-я и 31-я армии).

Хуже обстояли дела у 30-й армии, прикрывавшей клинско-солнечногорское направление. Армия была ослаблена в предыдущих боях. 15 ноября немцы начали осуществлять вторую фазу операции «Тайфун» по захвату Москвы, и на Калининском фронте она началась ударом по 30-й армии. Против неё противник бросил, как утверждает Жуков, до 300 танков, которым противостояли 56 наших лёгких танков со слабым вооружением. Оборона 30-й армии не выдержала и быстро была прорвана, немцы пошли на Клин. 17 ноября Ставка передала 30-ю армию в состав Западного фронта (командующий Г.К. Жуков), а её 256-ю стрелковую дивизию — в состав 31-й армии, командование которой решило помочь своему соседу: три её батальона с тремя артиллерийскими дивизионами нанесли удар в направлении деревни Даниловское. На следующий день было отбито Рябеево, но под давлением превосходящих сил немцев эта разведка боем закончилась, и наши отошли на исходные позиции.

Враг тем временем наступал, 5-я стрелковая дивизия вынуждена была отойти на левый берег Волги, на рубеж Поддубье — Оршино — Лисицы — Судимирки, отразив попытки немцев форсировать Волгу. Бои шли у Городни и в других местах.

Впоследствии аналитики упрекали командование Калининского фронта в том, что оно наделало ошибок в управлении войсками, и это явилось причиной неудач по прикрытию московского направления с северо-запада. Конев в своих воспоминаниях делает акцент только на превосходство противника в силе.

21 ноября фон Бок снимает из-под Калинина 41-й мехкорпус, вводит 23-ю пехотную дивизию в бои на клинском направлении. 23 ноября Клин немцами взят. 28 ноября они вышли на канал Москва—Волга и форсировали его у Яхромы. Конев 27—29 ноября предпринял ряд ударов малыми силами, которые не оказали существенного влияния на обстановку. В районе непосредственно у Калинина наши части по-прежнему оказывают упорное сопротивление 9-й армии, но решительных действий обе стороны не предпринимают.

А в Калинине шла тяжёлая жизнь в оккупации. Приказы командования и комендатуры сыпались на головы жителей непрерывно. «Подростков, задержанных без пропусков, предписывается пороть. Предлагается партизан вешать, а всех, кто заподозрен в связи с ними, или тех, у кого найдено оружие, расстреливать без различия пола и возраста. Казни проводить публично, трупы казнённых не убирать и вывешивать около них устрашающие надписи». Всему населению разрешалось хождение по городу с 8 до 16 часов, в другое время — расстрел на месте без предупреждения. Бургомистр Ясинский предлагал явиться для регистрации в городскую управу на ул. Красноармейской (ныне Новоторжской), д. 31, специалистам и рабочим.

Переход через Волгу и Тверцу по льду был запрещён — только по мостам. На вокзале открылась баня для русских. На площади Революции статуи Ленина и Сталина были сброшены, в сквере было поставлено множество крестов на могилах захороненных солдат и офицеров Вермахта. То же — на площади Ленина, вместо вождя на пьедестале была большая свастика. Бюст К. Маркса у горсада и памятник Пушкину не были тронуты. Водопровод не работал, многие здания сгорели, продуктов у населения не было.

Начиналось формирование в Калининской области партизанских отрядов, руководство партизанской и подпольной борьбой осуществлялось подпольными райкомами и горкомами ВКП(б), успешно действовали Плоскошский, Великолукский городской, Осташковский, Кировский, Луковниковский, Завидовский отряды, отряд Калининского района и другие. 22 ноября в Пено была казнена Лиза Чайкина. Однако широкий масштаб партизанское движение в нашей области получило к лету 1942 года. За октябрь—ноябрь наши войска на Калининском фронте потеряли свыше 50 тысяч убитыми и ранеными, немцы — до 35 тысяч. Военная учёба нам давалась большой кровью.

«Возрождение военной мощи русских и их зимнее наступление 1941 года останутся одним из самых выдающихся достижений в военной истории» (Алан Кларк, английский историк).

К декабрю 1941 года наступательный прорыв Вермахта иссяк. Красная Армия, неся огромные потери, выдержала колоссальной силы удар и сжималась как пружина на ближних подступах к Москве.

29 ноября немецкие высшие военачальники Гальдер, Паулюс и Хойзингер пришли в Генштабе к горькому для них заключению: Москву не взять. Войска выдохлись, продвигаться не могут. Боевой дух падал. Резервов нет. Полки, батальоны становились жалкими горстками людей среди полей, покрытых искорёженной техникой, горящими машинами, трупами своих и русских солдат. Немцы уже не думали ни о фюрере, ни о «великом рейхе», а только о том, чтобы уцелеть и выбраться из холодного сумрачного кошмара Подмосковья, из-под Калинина и Тулы...